Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить - Сергей Кормилицын Страница 55

Эта убежденность сыграла с немцами плохую шутку. Впрочем, как это видно из приводившегося выше примера с изменением отношения граждан рейха к советским военнопленным, постепенно вера в то, что отношение к славянам вождя есть истина в последней инстанции, стала ослабевать.

Разумеется, когда речь идет о государстве, в котором национализм и расовая сегрегация являются базовыми положениями идеологии, дело не обходится без фанатиков, доводящих все до абсурда. В принципе массовое сопротивление, оказанное захватчикам мирными гражданами СССР, объясняется во многом тем, что фанатики эти занимали ключевые посты и активно включали свои убеждения в декларируемые властью постулаты и лозунги. Не проповедовалось бы в рядах вермахта отношение к русским, как к недочеловекам – сопротивление было бы не настолько ожесточенным, а поддержка местного населения – более чем активной. Это видно, скажем, на примере казачьих станиц Кубани, где мероприятия немецких властей чаще всего сводились к казни мародеров и общим действиям по поддержанию порядка. Гуманность отношения к местному населению приносила свои плоды: в станице Отрадной, скажем, немецкую армию встречали хлебом и солью, причем во главе встречающих стояли представители местной интеллигенции – учителя сельской школы. Правда, справедливости ради, стоит сказать и о том, что впоследствии эти же учителя оказывали противодействие новой власти, укрывая от преследования евреев.

Однако факт остается фактом: неприязнь к сталинскому режиму была настолько велика, что народ в сельскохозяйственных регионах России мог бы принять завоевателей как единственную возможность от этого режима избавиться. Однако национальная политика Германии, с ее навязчивой декларацией собственного превосходства, а стало быть, и вседозволенности, не позволила немцам реализовать этот шанс. В первую очередь виновными в этом можно назвать авторов вот таких высказываний, активно тиражировавшихся в прессе: «Славяне должны работать на нас. Когда они нам больше не будут нужны, они могут умирать. Обязательная вакцинация и германское здравоохранение поэтому излишни. Высокая рождаемость славян нежелательна. Они могут использовать презервативы или аборт, и чем больше – тем лучше. Образование допустимо лишь в той мере, в какой оно обеспечит нам полезных исполнителей. Религию мы оставим как отвлекающее средство. Они будут получать лишь необходимое для поддержания жизни пропитание. Мы – господа, и они уступят нам дорогу». [94]Это, между прочим, не какой-нибудь местный начальничек, а шеф партийной канцелярии Мартин Борман – фигура значительнейшая и на редкость влиятельная. Естественно, что его взгляды, равно как и воззрения самого вождя НСДАП, не могли не оказывать влияния на военную пропаганду, а стало быть – и на модель поведения солдат и офицеров вермахта. Как следствие, многие из них были убеждены, что «война против России является важным этапом в борьбе за существование немецкого народа. Это древняя борьба против славянства, защита европейской культуры от московитско-азиатского нашествия, оборона от еврейского большевизма». [95]Но все же для большинства солдат, равно как и для подавляющего большинства мирных обывателей, это была всего лишь война «за зерно и хлеб, за стол, накрытый для завтрака, обеда и ужина, война за сырье, за резину, железо и руды. На необозримых полях Востока колышутся желтые колосья, которых достаточно и сверхдостаточно, чтобы прокормить наш народ и всю Европу». [96]И далее – по Йозефу Геббельсу. Итак, рядовому немцу не нужно было какое-то особенное утверждение своего превосходства. Ему была нужна земля, обещанная вождем. И пожалуй, на этом все.

Борман Мартин (1900-?) – ближайший советник Адольфа Гитлера и руководитель его партийной канцелярии с 1941 г. В мае 1945 г. исчез. На Нюрнбергском процессе заочно приговорен к смертной казни как один из главных военных преступников. В 1973 г. признан западногерманским судом умершим. Достоверных сведений о его судьбе нет.

В связи с этим становится более чем понятной, скажем, позиция генерал-лейтенанта Ханса Лейкауфа, отвечавшего за военную промышленность на Украине. Он, разумеется, был национал-социалистом, однако не фанатиком и отлично понимал различие идеологических выкладок и практической выгоды: «Следует ясно себе представлять, что на Украине в конечном счете только украинцы своим трудом могут создавать материальные ценности. Если мы перестреляем евреев, дадим погибнуть военнопленным, предоставим значительной части населения крупных городов умереть с голоду, а в будущем потеряем от голодной смерти еще часть сельского населения, останется открытым вопрос: кто же, собственно, должен создавать материальные ценности? Нет сомнения, что с учетом нехватки рабочей силы в германском рейхе ни сейчас, ни в обозримом будущем в нашем распоряжении не будет достаточного числа немцев. Но если работать должны украинцы, то необходимо сохранять их в хорошей физической форме, причем не из сантиментов, а из трезвого экономического расчета». [97]Письмо такого содержания он еще зимой 1941 года направил верховному командованию вермахта. И судя по всему, эта нехитрая истина так-таки была принята руководством страны. Правда, не сразу, но все же! В 1944 году центральный печатный орган Германии, во многом подобный нашей «Правде», – «Дас Райх» – опубликовал целую полосу, посвященную положительным чертам украинского народа, подборку статей, характеризующих украинцев самым положительным образом. Это был своего рода сигнал к пересмотру отношения к славянам. Однако сигнал, запоздавший на целых три года. Исправить уже ничего было нельзя.

Но все, о чем тут шла речь, касается, пожалуй, только рядовых обывателей и солдат, которые еще вчера были точно такими же бюргерами, а стало быть, разделяли их мечты, надежды и чаяния. А что же гвардия? А гвардия, получавшая регулярные инъекции национал-социалистической идеологии и верная даже не режиму, а лично вождю, была глубоко националистична. Орденское войско придерживалось такого же отношения к инородцам, как и воины Германского ордена: «на Востоке – варвары, и мы должны завоевать их земли». Разве что в ХХ веке на смену христианским противоречиям (религиозным?) пришли расовые и идеологические.

Что касается расового учения в Третьем рейхе, мы вправе говорить о двойной, а то и о тройной морали. Дело в том, что необходимо различать морально-этические нормы, навязываемые сверху, нормы, принятые в ордене СС, и те, какими руководствовался рядовой обыватель. Не то чтобы они различались столь уж разительно, однако моменты, которые с позиций властей предержащих казались непозволительными, в ордене считались и вовсе уж недопустимыми, а в народе были чем-то отнюдь не из ряда вон выходящим. Впрочем, все по порядку. Сначала – о том, что насаждалось сверху.

Позицию партии лучше всего выразил Альфред Розенберг – один из ведущих идеологов НСДАП: «Защита расы, расовая дисциплина и расовая гигиена – непременные требования нового времени. Расовая дисциплина означает, в смысле нашего глубочайшего поиска, прежде всего защиту нордической составляющей нашего народа». [98]Это означало в первую очередь жесточайшую сегрегацию по расовому признаку. Одним из первых мероприятий, направленных на ее осуществление, было издание так называемых «Нюрнбергских законов», а точнее – закона «О защите германской крови и чести». [99]Целью этого необычного законодательного акта был, в первую очередь, ввод терминов. Без него споры о том, кого считать евреем, а кого – немцем, могли бы продолжаться бесконечно долго. Согласно «Нюрнбергским законам» выделялось четыре группы населения: чистокровные немцы, то есть те, кто происходил от германских родителей и предков, евреи (чистокровные евреи, полукровки, принадлежащие к еврейской религиозной общине или/и состоящие в браке с чистокровными евреями, дети от таких браков или любых браков и связей с евреями, имевших место после принятия «Законов»), метисы первой категории – это родившиеся от брака двух метисов и метисы второй категории – те, кто родился от брака чистокровного немца и метиса. Соответственно, браки между чистокровными немцами и метисами, метисами обеих категорий и евреями, метисами и метисами, равно как и браки с неграми и цыганами были запрещены. Зато поощрялись браки между немцами и метисами второй категории, так как от этого ожидали эффекта очищения германской крови. Молодежи с четвертью еврейской крови предписывалось заключать брак только с арийцами в целях нордификации империи. Для того чтобы контролировать «законность» заключаемых браков, были сформированы специальные комиссии, которые требовали от новобрачных предъявления документов, удостоверяющих арийское происхождение, и заключения врачебной комиссии о духовном и физическом здоровье и наличии «расово положительных наследственных черт». [100]