Империя. Книга 1 - Константин Малофеев Страница 55

Пунийцы были очень многочисленны и широко расселены на территориях недавно поверженной Карфагенской державы. Но сохранять национальную идентичность в новых условиях было для них крайне опасно, так как римские власти люто ненавидели Карфаген и его жителей. В итоге прозелитизм еврейской диаспоры, с одной стороны, и стремление пунийцев избежать возможных репрессий – с другой, привели к тому, что значительная часть пунийского этноса довольно быстро вошла в состав не столь многочисленной еврейской диаспоры Западного Средиземноморья.

Михаэль Туваль пишет: «Во-первых, если количество евреев в начале этого периода (конец VI века до н. э.) не превышало несколько десятков тысяч, то, по самым низким оценкам, к концу I века н. э. в мире было не менее 4,5 миллионов иудеев. Что же касается менее скептически настроенных исследователей, то они говорят о 6 и даже о 8 миллионах. Столь драматический прирост населения невозможно объяснить лишь пресловутой еврейской плодовитостью. Во-вторых, мы располагаем неоспоримыми свидетельствами о том, что евреи активно занимались прозелитизмом – и на государственном, и на индивидуальном уровнях… Кроме воинствующего государственного прозелитизма существовала также более мирная, индивидуальная „миссия”. Еврейские источники периода Второго храма свидетельствуют о том, что немало евреев питали надежду на обращение широких языческих масс в иудаизм» ^[174].

В Новом Завете именно об этой активной миссионерской деятельности сказано самим Спасителем: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя бы одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Мф 23:15).

Современные специалисты в области исторической геногеографии, изучающие методами генетики древние миграции людей, полагают, что переход в иудаизм (гиюр) нееврейского населения Палестины и других регионов древней ойкумены, прежде всего во время правления Хасмонеев и первые века римского владычества над Иудеей, мог происходить достаточно активно: еврейское общество было более открытым к приему прозелитов, чем это обычно принято считать. По данным генетики, в этот период фиксируется приток иноэтничного населения в еврейскую диаспору Северной Африки, а также Восточной и Южной Европы, в частности Испании. Родственное в языковом отношении ханаанское население бывших финикийских колоний легко интегрировалось в еврейские общины, принимая иудаизм.

Современные генетики, сравнивая нынешнюю североафриканскую популяцию евреев с другими еврейскими популяциями, говорят о ее изолированном характере. Так, авторитетный журнал «Труды Национальной академии наук США» (34 выпуск за 2012 г.) утверждает: «Когда в сравнение включили только европейские, ближневосточные, североафриканские популяции евреев и нееврейские популяции [до этого сравнивались все популяции в мировом масштабе – К. М.], популяции североафриканских евреев формировали единый, но обособленный [от других групп евреев – К. М.] кластер» ^[175].

Многие отцы Церкви и христианские писатели, в частности блаженный Иероним, Тертуллиан и блаженный Августин отмечали древность и процветание еврейских общин на землях, которые некогда были колонизированы ханаанейцами и принадлежали Карфагену. Они сообщали, что лишь в одной Северной Африке жило около миллиона иудеев. По всей видимости, появиться там в таком количестве они могли только в результате массового перехода в иудаизм местного населения, то есть пунийцев.

Иудеи активно противодействовали распространению среди североафриканских христиан перевода Библии на латынь, сделанного святым блаженным Иеронимом (т. н. Вульгаты). Они безосновательно заявляли, что в переводе множество ошибок и искажений, а это в свою очередь посеяло сильное смущение в умах христиан.

Живший в XIV веке выдающийся арабский историк Ибн Хальдун считал, что некоторые большие и влиятельные берберские племена Северной Африки происходят от ханаанейцев, перебравшихся в Африку из Сирии и обратившихся в иудейство.

Обращению пунийцев в иудаизм способствовало их этнокультурное родство с евреями. Почву для иудаизации подготовили, во-первых, языковая близость, а во-вторых, общность некоторых традиций и обычаев. Как и евреи, пунийцы почитали субботу и совершали обрезание, отпускали бороду и покрывали голову шапочкой. Финикийцы, так же как иудеи, не называли сына именем отца, но могли назвать ребенка именем умершего родственника, например деда; у евреев, как и у финикийцев, зять некоторое время жил в доме тестя. Карфагеняне отправляли десятину в храм Тира, а евреи – Иерусалима.

Цивилизация Ханаана и Карфаген как ее самое значительное ответвление были всецело проникнуты враждебным отношением к Риму. Римское завоевание Иудеи и разрушение римлянами Второго храма сделало ханаанейцев и иудеев союзниками в этой ненависти к Империи.

Герберт Уэллс в своей «Краткой истории человечества» так описал это срастание Ханаана с евреями: «После падения Тира, Сидона, Карфагена и испанских колоний финикийцы исчезают со страниц истории; и совершенно неожиданно в Испании, Африке, Египте, Аравии, везде, где только ступила нога финикийца, мы обнаруживаем еврейские общины… Из всех семитских государств и городов, что цвели еще пять веков тому назад, лишь одна маленькая страна еще оставалась независимой и управлялась местными царями – Иудея, освобожденная из под власти Селевкидов, она подчинялась местным правителям из рода Маккавеев. К этому времени Библия была практически завершена… Было естественно, что карфагеняне, финикийцы и другие родственные им народы, распыленные по всему миру, видели общий очаг в практически подобном еврейском языке и в этой литературе мужества и надежды. Можно сказать и то, что они и теперь оставались мировыми купцами и банкирами» ^[176].