Мария Федоровна - Юлия Кудрина Страница 54

«Оба паровоза, глубоко врезавшиеся в землю, стояли наклонившись набок, на высокой насыпи, с одной стороны которой шла в необозримую даль степь, а с другой — стояло небольшое озеро и виднелись отдаленные деревни. Место пустынное и безлюдное. Паровозы были украшены дубовыми гирляндами и небольшими флагами. Тотчас за ними начиналась картина ужасного разрушения: остатки вагонов, исковерканные железные фермы, вырванные двери, куски дерева и щепы самых разнообразных размеров с клочками материи и осколками зеркальных стекол, битая посуда и кухонные принадлежности, мебель, разбитые шпалы, согнутые рельсы и масса железных и медных предметов, назначение которых сразу определить было невозможно, — все это возвышалось грудами и густо усыпало обе стороны откоса, на одной из которых стоял, в круто наклоненном положении, с выбитыми поперечными стенками, „детский“ вагон, из которого была невредимо извлечена великая княжна Ольга Александровна. На другой стороне откоса видное место занимали жалкие остатки зеленого вагона министра путей сообщения. Здесь, на этом месте, погибло 19 человек, ранено 14. Хотя трупы уже были убраны, но из-под груды обломков еще слышался запах гниющего человеческого тела, и в течение первых дней раскопок несколько раз приходилось отрывать отдельные части тел, сдавленные и прищемленные обломками. Последней из таких ужасных находок была часть верхней челюсти, сохранившаяся с мясом и густым черным усом. Все эти останки были собраны вместе и с молитвою зарыты под небольшим черным крестом, внизу насыпи, со стороны степи. Тотчас за описанной грудой начинались сошедшие с рельсов, но не упавшие вагоны в самых невероятных положениях, один на другом, вошедшие друг в друга, как в футляр, упершиеся в землю под острым углом и зиявшие продольными и поперечными выбоинами».

В момент крушения императрицей был потерян фамильный крест с гранатами, который она постоянно носила на шее. Мария Федоровна обратилась к дворцовой полиции с просьбой разыскать фамильную реликвию, но найти крест не удалось. И вот через пару дней из ближайшей деревни два крестьянина принесли крест. Они случайно нашли его на месте катастрофы среди мусора и обломков внизу у насыпи.

По случаю чудесного спасения царская семья получила много поздравительных адресов и писем. Глубоко сочувствовали царской семье и члены датской королевской семьи. «Ты, конечно, знаешь, что все мои мысли всегда с вами, — писала великому князю Александру Александровичу из Вены сестра Марии Федоровны Тюра, — и что я непрестанно молюсь за вас в такое тяжелое и страшное время. Какое счастье, что милосердный Бог спас вас при этой ужасной катастрофе, при мыслях о ней я всякий раз содрогаюсь».

В одном из адресов, отправленных в те дни Марии Федоровне женщинами из Варшавы, говорилось: «Невзирая на страшные потрясения и оставив заботу о себе, Вы всецело отдались утешению и облегчению страждущих и тем преподали нам, женщинам, высший пример самоотверженности и любви, да будет он нам святым заветом…

Нераздельно со всею Россией объятые ужасом при страшной вести и бесконечно обрадованные чудесным спасением Ваших Императорских Величеств, мы, обитательницы города Варшавы, благоговейно соорудили икону сию, Пресвятой Богородицы, непрестанной заступницы и молитвенницы за всех в радости и горе, в Державный Ее покров прибегающих, и благоволите, Всемилостивейшая Государыня, принять это верноподданническое приношение встревоженных и обрадованных женских сердец».

Когда царь с семьей после крушения возвратился в Санкт-Петербург и посетил Казанский собор, «учащаяся, вечно волнующаяся, — по выражению С. Ю. Витте, — молодежь со свойственным молодым сердцам благородным энтузиазмом сделала ему шумную овацию на Казанской площади, никем и ни от кого не охраняемой». С тех пор, подчеркивал в своих воспоминаниях Витте, Александр III «душевно примирился с этой молодежью и всегда относился к заблуждениям ее снисходительно».

Когда первые лица государства собрались в Зимнем дворце, чтобы приветствовать Александра III, он, поблагодарив всех, сказал: «Бог спас меня. Доколе я Ему буду нужен, Он будет меня охранять. Если Его воле угодно будет меня взять, это свершится».

Катастрофа в Борках роковым образом сказалась на здоровье государя. «Болезнь почек, которая у него развилась с такой быстротой, по мнению профессора Вильяминова, могла быть последствием ушибов при падении и крайнего напряжения сил, когда он из-под обломков вагона показался спасенным, приподняв части вагона после мучительного исчезновения».

Возвышенно-трепетное отношение к императору и его семье было присуще всем русским православным людям и русскому воинству. Об этом в своих воспоминаниях писал Александр Иванович Куприн. В конце октября 1888 года Москва ждала в гости царя и царицу, которые вместе с детьми собирались поклониться древним русским святыням после происшествия в Борках. Войска московского гарнизона были выведены для встречи царя на московские улицы и стояли шпалерами от Курского вокзала до Кремля. Четыре роты юнкеров Третьего военного Александровского училища — четыреста юношей в возрасте от восемнадцати — двадцати лет стояли в Кремле от Золотой решетки до Красного крыльца, вдоль длинного и широкого дубового помоста, крытого красным сукном. Среди них в первой шеренге стоял молодой юнкер Александр Куприн…