Сталин и НКВД - Леонид Наумов Страница 54

Для того, чтобы определить, почему Сталин решил опереться на Берия, надо рассмотреть какую именно позицию занимал Лаврентий Павлович в 1937–1938 гг. Почему выбор вождя не остановился, например, на Микояне? Именно Микояну Сталин поручил выступление 20 декабря 1937 года на торжественном заседании, посвященном 20 годовщине создания ВЧК. Так что, на Лубянке могли считаться с возможностью появления Микояна. Он очень хорошо выступил на февральско-мартовском пленуме 1937 года, когда ритуально оправдывался, как «правый». Более того, появление на Лубянке «либерального» Анастаса Ивановича могло быть интерпретировано, как поворот в политике.

Конечно, Сталин продолжал ему доверять, но не может не насторожить: Молотов и Каганович поручили одно задание («обличать вредителей и двурушников»), а Микоян — другое («каяться в близорукости»). Сам нарком пищевой промышленности утверждает, что был против репрессий. Он пытался не допускать арестов сотрудников своего наркомата: «я их защищал, Сталин настаивал, и их арестовали. Через некоторое время давали читать протоколы, где они признавали выдвинутые им обвинения. Этим Сталин доказывал мою слабость в отношении кадров. Но, даже получая показания этих товарищей из рук Сталина, я не верил им, но не в силах был что-либо сделать». В результате Микояну стало казаться, что уже в 1938 г. Сталин редко вызывал его лично, так как чувствовал, что тот тяжело переносит те репрессии, которые он применял в отношении руководящих кадров и вообще в стране. «Возможно, поэтому он стал относиться ко мне несколько холоднее», — делает предположение Микоян.

На самом деле, документы рисуют неоднозначную картину. Выше уже говорилось, что наиболее тесные отношения у наркома пищевой промышленности были именно с чекистами из кланов Евдокимова и Бельского, то есть, активными «чистильщиками». Может быть, поэтому именно Микояну Сталин доверил выступить 20 декабря 1937 года?

Однако, определенная доля правды в словах Микояна есть. Достаточно сравнить его активность как члена Политбюро при утверждении «сталинских расстрельных списков» (то есть, при осуществлении «Большой Чистки») и при утверждении дополнительных лимитов в рамках «кулацкой операции» (то есть, при осуществлении «Большого Террора»).

В необходимости утверждения лимитов Анастас Иванович не сомневается: его подпись есть в 116 случаях, что даже больше, чем у Сталина (113 подписей). Больше всех подписей Молотова — 139, затем Микоян, а все остальные члены Политбюро подписывались 101–112 раз). Совершенно иная ситуация складывается с подписью Микояна на «расстрельных списках», он есть ТОЛЬКО в 8 случаях и 383. Для сравнения, подписи Сталина сохранились на 357 списках, Л.М. Кагановича на 188, К.Е. Ворошилов — 185, А.А. Жданов — 176. Больше всех и здесь Молотов — 372 раза. Иными словами, когда ближайшее окружение Сталина ставило свою подпись либо до, либо после заседания Политбюро, или вообще в сталинском кремлевском кабинете, то Микоян там в этот момент обычно отсутствовал. Само по себе это не может быть случайным: очевидно, что Хозяин молча согласился с тем, что «Анастас сомневается». Именно поэтому и личных контактов стало меньше. Но следует помнить: сомневался Микоян только в целесообразности «Большой Чистки», а в целесообразности увеличения лимитов по «кулацкой операции» он не сомневался (подписей много) и о своем несогласии с этим даже не вспоминает.

Прямо противоположную позицию занимал Берия. Начать надо с того, что НКВД Грузии под руководством Гоглидзе активно включился в репрессии. Первый список из Грузии был направлен 31 мая 1937 года.

Весной-летом 1937 года Берия мог быть убежден в прочности своего положения, и это позволило включить чекистов Закавказья в наградные списки. 22 июля Орденом Ленина были награждены чекисты Закавказья: нарком внутренних дел Грузии, комиссар ГБ 2-го ранга С.А. Гоглидзе, нарком Азербайджана, комиссар ГБ 3-го ранга Ю.Д. Сумбатов, нарком, старший майор Х.Ш. Мугдуси и начальник 4 отд. УГБ НКВД ГрузССР и майор ГБ Б.З. Кобулов. Думается, это благодарность за участие в активном старте «большой чистки». Одновременно, 23 августа несколько десятков закавказских чекистов были награждены знаком «Почетный чекист».

Рассмотрим дальнейшую деятельность руководства органов Грузии. В 1937 году в республике арестовано 19743 (0,58 %), что соответствует средним цифрам. В 1938 году 10769 человек (0,32 %), что меньше средних цифр.

Общий размах «Большой чистки» в республике можно определить по «расстрельным спискам». Всего НКВД Грузинской ССР направил в центр 15 списков, в которых 3486 имен по 1-й категории и 185 по 2-й категории. По количеству расстрелянных по сталинским спискам Грузинская ССР занимает третье место после Москвы и Украинской ССР. Доля репрессированных в период «большой чистки» в Грузии по отношению к населению — 0,09 %. В Москве и области — около 0,06 %. Украины — 0,01 %! Это значит, что, хоть у Грузии и не самое большое число пострадавших от «большой чистки», она получает первое место по проценту репрессированного населения.

Общее количество расстрелянных в СССР по расстрельным спискам в 1937–1938 годах составляет более 40000 человек. Доля Грузии в этом — приблизительно 8 %. Это меньше, чем доля Москвы и области — 22 %, и Украины — 10 %, но это все равно очень много. Для сравнения хочется добавить, что доля, например, Азербайджана и Армении вместе взятых — всего лишь 3 %, а регионов, в которых вообще число расстрелянных более тысячи, всего 8 из 53.

Если построить динамику осужденных по «расстрельным спискам» из Грузии, то можно определить, что «пик» приходится на декабрь 1937, январь и февраль 1938 г. В начале января 1938 г. шкала достигает своего максимального значения — 616 человек (за 1 месяц!). В Москве только два раза шкала поднималась выше, на Украине — три.

В чем причины размаха «чистки» в Грузии? Мемуары сохранили многочисленные указания на то, что это вызвало конфликты среди кавказских большевиков. Теперь Берия пытался использовать открывшиеся возможности для того, чтобы избавиться от всех своих скрытых противников.

Кроме того, следует учитывать и еще одно обстоятельство. В «расстрельных списках», направленных НКВД Грузии, есть имена ряда политиков, давно уже не работавших в республике. В списке 10 августа 1937 года упоминается Орахелашвили И. Д. (до 1931 первый секретарь Закавказского крайкома, а в 1936 — директор института марксизма-ленинизма) и Элиава Ш. 3., до 1931 — председатель СНК ЗСФСР, а в 1931–1936 замнаркома внешней торговли), Лордкипанидзе Т. И., нарком НКВД в Крыму (до 1934 — нарком НКВД ЗСФСР), Канделаки Д. В. — торгпред в Берлине (о нем шла речь выше). Все это политики союзного уровня — иными словами, НКВД Грузии занималась делами не только региональных, но и союзных политиков, которых арестовывали и отправляли в республику «по месту совершения преступления». «Все кто работал когда-либо в Закавказье обязательно пройдут по каким-либо показаниям в Грузии, липуют там дела», что тоже отчасти объясняет размах деятельности этого ведомства.