Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев Страница 54

Единственное место в Европе, где корчили недовольные гримасы действиями шведов в польской Пруссии, был Берлин, где сидел бывший курфюрст Бранденбурга, а ныне король Пруссии Фридрих I. (В результате титанических усилий берлинской дипломатии удалось склонить все влиятельные дворы Европы к тому, чтобы признать за курфюрстом звание короля.) Шведы относились к возвышению Бранденбурга презрительно: «Гм-м, король милостью венской, лондонской, гаагской и парижской! Такой же король, как какой-нибудь финский лавдсхёвдинг». Но с пруссаками нужно было соблюдать известную осторожность: и Петр, и Август, и их уполномоченный Паткуль не перестают обхаживать Фридриха, чтобы перетянуть его на свою сторону. У пруссака сильная армия, и его участие на той стороне сразу бы нарушило баланс не в пользу Швеции. За часть Польши, за ту же польскую Пруссию, которая отделяла друг от друга две части государства прусского — Бранденбург с Берлином от собственно Пруссии с Кёнигсбергом, — Фридрих может соблазниться (и соблазнялся несколько раз!) на участие в антишведском союзе. Тем более что Эльбинг в свое время был отдан Берлину в залог под долги короля Августа и пруссаки держали в Эльбинге свои полки. Ковда в польскую Пруссию вошли шведы, они практически вытеснили оттуда прусских военных, потому что на одних и тех,же зимних квартирах двое голодных соперников стоять не могли.

Обеспокоенный Берлин выслал к Карлу своего эмиссара, чтобы выяснить, каковы были планы короля Швеции относительно размеров Польши. Фридрих хотел бы, чтобы Каря отдал ему польскую Пруссию и поставил его в список ожидающих получить Курляндию. Себе же Карл, по мнению Берлина, мог взять Литву. Карл на разыгравшийся аппетит вновь испеченного короля ответил категорическим «нет». У него не было никаких планов делить Польшу на куски. С таким планом носится и Август Сильный, но шведы на него никогда не пойдут: им нужна сильная и единая Польша, способная подставить Швеции если не спину, то хотя бы локоть помощи. В Берлине «поскрипели зубами», но промолчали; Что ж, пока у шведов пик было больше, и они были длиннее прусских штыков, можно подождать до лучших времен.

Зима 1704 года давно кончилась, пришла весна, за ней лето, а шведы все «зимовали» и набирались сил. Когда в июне наконец армия, оставив гарнизон в Эльбинге, снова двинулась в юго-восточном направлении, в ее составе вместе с корпусом Реншёльда снова насчитывалось 28 тысяч штыков. На юге Польши и на Украине снова концентрировались силы противника. Август пошел на беспрецедентный шаг и отозвал свой шеститысячный контингент из Австрии царь Петр обещал ему корпус пехоты и кавалерии и прислал уже один пехотный корпус численностью девять тысяч человек. Нельзя было сбрасывать со счетов и нерегулярные отряды поляков и украинских казаков, не довольных присутствием в стране шведских оккупационных войск. Одним словом, у шведов снова появился повод для боевых деиствий, и они бодро зашагали по своему старому маршруту вдоль Вислы на Варшаву.

В Варшаве при стечении народа и знатных особ собирался сейм, на котором должен был быть избран новый королм Иероним Любомирский выполнил свою угрозу, высказанную в адрес Августа, и перешел на сторону шведов. Тепер он красовался на сейме, питая необоснованные надежды на то, что его могут выбрать в короли. Центром всей полита! ческой кухни был, конечно, кардинал Радзиевский, котор развил накануне выборов такую активность, что сам запутался в своих ходах. Король не захотел въезжать в столицу этот пчелиный улей, предпочтя следить за событиями стороны, и остановился в Блони, предместье Варшавы. Он только дал указание Арвиду Хорну завершить весь этот спектакль как можно быстрее.

12 июля 1704 года, при заходе солнца, спектакль наконец закончился. Когда епископ Познаньский (кардинал Радзиевский, обидевшись на то, что при выборе короля шведы не прислушались к его мнению, сказался больным) трижды прокричал имя Станислава Лещинского и трижды спросил присутствующих, согласны ли они иметь королем этого человека, зал ответил троекратными выкриками «виват» и подбрасыванием шапок в воздух ^[88]. После этого было объявлено, что королем Польши, Великого герцогства Литовского и прочая и прочая отныне считается Станислав Лещинский. Карл XII наконец добился своего, он доказал, что может возводить на трон монархов. Впрочем, он, вероятно, до конца не был уверен в Лещинском: согласно Б. Лильегрену, с воеводой было заключено тайное соглашение о том, что он сразу уступит трон Якову Собесскому, как только тому удастся выйти на свободу.

Поляки должны были стать шведскими союзниками, но не стали — во всяком случае не все. Кардинал Радзиевский сразу после выборов короля Лещинского заявил, что выборы не были свободными. «Выборы короля, навязанные силой и со всех сторон оспариваемые, имели роковые последствия», — комментирует Ф. Ф. Карлссон. Новый польский король немедленно нанес визит своему покровителю и попросил ссудить ему 300 тысяч риксдалеров на содержание коронной армии и дать войско, с которым он вместе со шведами может предпринять поход на Саксонию и «...утвердиться в любви своего народа». У бедного Лещинского не было в запасе ни гроша, ни капли народной любви, и теперь Карл должен был его полностью взять на свое содержание. Что ж, тем более легитимными будут выглядеть перед Богом финансовые «предприятия» Магнуса Стенбока в Речи Посполитой!

Но ни денег, ни солдат Лещинский не получил — нужно было еще посмотреть, как проявит себя эта коронная армия и зачем вообще Лещинскому влезать в Саксонию. Ему надо бы сперва короноваться. Конечно, польская армия с военной точки зрения представляла для шведов мало ценности, однако, выплатив ей жалованье, Карл XII привлек бы ее на свою сторону и в долгосрочном плане получил бы солидный политический выигрыш, ибо коронная армия несла в себе хоть какой-то консолидирующий элемент. Но шведский король высокомерно оттолкнул от себя профессиональных польских военных, и уже на следующий день после выборов Иероним Любомирский снова задумался о том, не склонить ли свое изменчивое сердце к Августу. Теперь у Польши было два короля и у Любомирского появился выбор. Карл XII оставил в Варшаве А. Хорна с тысячным отрядом завершать начатое дело: организовывать коронацию, держать в узде магнатов и готовить Речь Посполитую к заключению мирного или союзнического договора — как получится — со Швецией, а сам, попрощавшись с Лещинским, отправился на очередное «рандеву» с Августом.

В начале августа под Сандомиром к Карлу присоединился корпус Реншёльда, и теперь вся шведская армия шла маршем в полном боевом составе. Узнав об этом, Штайнау, двигавшийся к Августу под Лемберг, отвернул обратно и ушел в район Познани, где он начал бои с отрядом Мейерфельта. Таким образом, крупной русско-саксонской «конъюнкции» не получилось, поскольку ввязываться в большое сражение со своими малыми саксонскими и плохо обученными и вооруженными русскими пехотинцами Август не отваживался. Ему пришлось ограничиться мелкими стычками с малочисленными шведскими отрядами, наводнившими южную Польшу. Как метко высказался Й. Р. Паткуль, польский король снова заставил «шведов прогуляться по стране».