Генрих IV - Василий Балакин Страница 54
Генрих IV - Василий Балакин читать онлайн бесплатно
Пока в зале совета проводили арест кардинала Лотарингского, архиепископа Лионского и кардинала Бурбона, избранного Лигой на роль предполагаемого наследника престола, Генрих III направился к тяжелобольной Екатерине Медичи, лежавшей в своей постели. «Наконец-то я король, — сказал Генрих III, — я убил парижского короля». — «Ты хорошо раскроил, сын мой, теперь надо сшить», — ответила королева-мать. Это был последний изреченный ею афоризм. 5 января 1589 года она умерла, и событие это, по словам современника Франсуа Мирона, привлекло к себе не больше внимания, чем смерть козы. «Черную королеву» в народе не любили.
Перед смертью Екатерина успела ходатайствовать о пощаде для сына герцога Гиза, шестнадцатилетнего Шарля. Что же касается кардинала Лотарингского, то за него просить было уже поздно: его прикончили в тюрьме, вскоре после убийства гордого герцога. Генрих III не мог оставить в живых столь опасного врага, который обязательно нашел бы способ отомстить за брата. По преданию, будто бы никто из «сорока пяти», ни за какие деньги, не решился поднять руку на кардинала, поэтому пришлось обращаться к шотландским гвардейцам. Были арестованы наиболее видные члены Лиги и те депутаты, которые больше других скомпрометировали себя. Жалкое сборище заговорщиков и болтунов, которое представляли собой Генеральные штаты в Блуа, оцепенело от ужаса, по инерции прозаседав до 16 января 1589 года, но не принимая более каких-либо решений.
Убийство двоих братьев Гизов оказалось этапным событием в истории Французского королевства. Генрих III, один из организаторов Варфоломеевской ночи, сразу предстал перед всем народом Франции, простолюдинами, дворянами и клиром, как преступник. Дом Валуа окончательно лишился доверия, и кинжал самочинного судьи скоро довершит дело. Напротив, авторитет Лиги стремительно вырос, и гибель братьев-лотарингцев обернулась их триумфом. Они в одночасье превратились из чужеземных князей в патриотов-французов. Вновь вспомнили об их отце Франсуа Гизе, славном завоевателе Пикардии, Меца и Кале. Открыто заговорили о том, что его убийство организовала Екатерина Медичи, а не адмирал Колиньи, на которого флорентийка постаралась бросить тень подозрения. Как всегда непостоянное, настроение толпы качнулось в другую сторону. К чести последнего представителя династии Валуа следует заметить, что на пике острейшего политического кризиса он проявил себя отнюдь не тем изнеженным извращенцем, любителем «миньонов» и комнатных собачек, каким представляли его многие современники.
Посягательство на жизнь князя церкви навлекло на Генриха III церковное отлучение и проклятие, низведя его на один уровень с еретиком Генрихом Наваррским. Тот узнал об убийстве братьев Гизов 26 декабря из письма герцога Эпернона, доставленного с нарочным. Для подтверждения подлинности донесения гонец вручил Беарнцу роскошный золотой перстень с крупным бриллиантом в форме сердца, в свое время подаренный Маргаритой Генриху Гизу, который с тех пор носил его, не снимая, до последней минуты своей жизни. По счастливой случайности весть о расправе над Гизами пришла в тот самый день, когда Генрих Наваррский овладел городами Ниор и Сен-Мексан, а также рядом крепостей. Это был момент его торжества, и он написал Коризанде: «Жду не дождусь часа, когда услышу, что удавили королеву Наваррскую. Если бы к этому еще добавилась смерть ее матери, то я был бы на седьмом небе от счастья».
Одно из этих его кощунственных желаний вскоре исполнилось — скончалась Екатерина Медичи. Но королева Наваррская Марго и не помышляла отправляться в мир иной. Если смерть и искала себе новую добычу, то ей едва не удалось найти ее в лице самого короля Наваррского. Генрих сильно простудился, и медики диагностировали острый плеврит, причем от дальнейших прогнозов они воздерживались. Однако его крепкий организм одержал верх над болезнью, и 10 января 1589 года он писал Коризанде: «Воистину, душа моя, предо мною разверзлись небеса, но я еще недостаточно хорош, чтобы войти туда. Богу угодно, чтобы я еще послужил Ему». Это было одно из последних его писем Коризанде. Генрих Наваррский тогда еще не разорвал отношений с Эстер Имбер, попутно крутя роман с некой особой, о которой известно лишь то, что ее звали Мартиной и она подарила ему бастарда, а на горизонте уже появилась молодая женщина двадцати лет, коей суждено было оставить глубокий след в его жизни, — Габриель д’Эстре.
В новой политической ситуации неожиданно изменилось отношение гугенотов к Генриху Наваррскому. По-прежнему во многом осуждая его, они вдруг поняли, что для дела протестантизма во Франции было бы выгодно поддержать позицию своего лидера как наследника французского престола. Только так гугенотская партия, уступавшая своему противнику как численно, так и в материально-организационном отношении, могла обеспечить свое будущее. Политическая теория гугенотов, прежде антимонархическая, «тираноборческая», совершила поворот на 180 градусов. Теперь они в проповедях и печатных изданиях отстаивали фундаментальный характер Салического закона как правовой основы для законного престолонаследования. 4 марта 1589 года было опубликовано знаменитое обращение Генриха Наваррского (сочиненное его главным «генератором идей» Дюплесси-Морне) ко всему французскому народу, без различия социального положения, материального достатка и религии. Это был своего рода черновой вариант будущего Нантского эдикта. Автор обращения, нарисовав впечатляющую картину бедствий, причиняемых бесконечными, не имеющими перспективы войнами, предлагал в качестве единственно возможного решения национальное согласие и гражданский мир.
В Париже известие о расправе над Гизами вызвало бурю возмущения. Разгорелись нешуточные страсти, постоянно подогреваемые католическими проповедниками. Театрально жестикулируя и придавая патетические модуляции своему голосу, они призывали паству пролить свою кровь до последней капли ради отмщения за смерть двоих мучеников за веру, герцога Гиза и его брата-кардинала, покарать новоявленного Ирода — Генриха Валуа. Забывая евангельскую заповедь о христианском милосердии, они побуждали верующих клятвенно обещать свершить возмездие, призывали к вендетте, не задумываясь о том, что еще больше усугубляют бедствия народа, раздувая гражданскую войну. При этом им надо было опереться на чей-то высокий авторитет. Поскольку папа не мог одобрить эти призывы к кровопролитию среди христиан, они призвали к себе на помощь суждение услужливых докторов богословия Сорбонны, которые, поскольку Генрих III приказал убить кардинала, нимало не колеблясь, объявили его еретиком и освободили его подданных от обязанности повиноваться ему. Эти господа в докторских мантиях, возомнив себя обладателями истины в последней инстанции, вопреки здравому смыслу подбивали на мятеж простой народ, послушно повторявший за ними: «У нас нет больше короля», — срывавший и неистово топтавший изображения и гербы Генриха III.
Комитет шестнадцати, воспользовавшись беспорядками, провел чистку парламента, в лояльности которого у него были основания сомневаться. Он провозгласил себя Комитетом общественного спасения, принимал самые жестокие меры, вплоть до казней, и рассылал манифесты и воззвания провинциальным городам. Благодаря их стараниям, а также усилиям вождей Лиги мятеж перекинулся на Шартр, Лион, Орлеан, Тулузу и Руан, помимо множества менее значительных городов. В Блуа Генрих III попытался было опереться на Генеральные штаты, но, убедившись в тщетности этой попытки, распустил это собрание. Отказался он и от мысли провести задним числом процесс по делу Гизов, поскольку Екатерина Клевская, вдова герцога Гиза, обратилась в Парижский парламент с ходатайством о проведении расследования убийства ее супруга.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments