50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская Страница 54

Тем не менее, литераторы, философы и теософы отступали от идеи абсолютной греховности Иуды. Начало реабилитации Иуды положил Анатоль Франс в сборнике «Сад Эпикура», предположив, что Иуда погубил свою душу ради спасения мира. Найти оправдание Иуде Искариоту пытались немецкий драматург Карл Вейзер в книге «Иисус», шведский писатель Тод Гердберг в книге «Иуда». В работах Д. Ф. Штрауса и Эрнеста Ренана под названием «Жизнь Иисуса» можно найти анализ несоответствий между четырьмя Евангелиями. В романе эстонского протестантского священника Кальмуса «Иуда» высказана мысль, что Синедрион обманул Иуду, убедив его в том, что если не они арестуют Христа, то это сделают римляне. Фактически Синедрион обещал обеспечить Иисусу определенную безопасность, убежище на некоторое время, но отдав Иуде деньги, как бы освободил себя от данного слова.

Леонид Андреев изображает Иуду как человека ревнивого и недоверчивого, убежденного в лживости человека, в том, что его постоянно дурачат (даже хорошим к нему, Иуде, отношением). И только Иисуса Иуда любит всем сердцем, болезненно ревнуя к нему остальных учеников и не веря в их бескорыстие и искренность. А на предательство он пошел, потому что надеялся на то, что люди в очередной раз одурачат его: Иуда знает, что они погубят Сына Человеческого, но раз они всегда обманывали, не подведут и на этот раз. Иисус спасется. Но в этот раз люди не обманули Иуду и с радостью проводили самого дорогого для него человека на казнь. Впервые в жизни Иуде не соврали, но он оказался очень и очень жестоко обманут. Оказалось, что даже во вранье люди лгут, а предателем и лжецом называют Иуду.

Идею обмана Иуды продолжили Аркадий и Борис Стругацкие в романе «03, или Отягощенные злом», где предательство представлено как договор с Христом, как вовлечение Искариота в своего рода игру, нужную для повышения падающего авторитета. В итоге оказывается, что игра – обман, все происходит в реальности, и Иуда в отчаянии кончает с собой, не в силах пережить содеянное.

Вообще, идея о существовании договоренности между Иисусом и Иудой достаточно популярна (хотя и не имеет евангелических подтверждений). Так считает, например, Никое Казандакис, написавший роман «Последнее искушение Христа», легший в основу одноименного фильма:

«– Брат мой, час настал, – кивнул Иисус Иуде, не отходившему от него. – Готов ли ты?

– Я снова спрашиваю тебя, равви: почему ты выбрал меня?

– Ты же знаешь, что сильнее тебя никого нет. Остальные не вынесут… Ты ходил к первосвященнику Каиафе?

– Да. Он говорит, что ему нужно знать, где и когда.

– Скажи ему – в канун Пасхи, после праздничной трапезы в Гефсиманском саду. Мужайся, Иуда, брат мой. Я тоже стараюсь не падать духом».

И далее:

«– Прости меня, Иуда, брат мой, – промолвил Иисус, – но это необходимо.

– Я же уже спрашивал тебя, равви, нет ли другого пути?

– Нет, Иуда, брат мой. Я бы тоже предпочел другой путь; до сегодняшнего дня я ждал и надеялся, но – напрасно. Нет, другого пути нет. Настал конец света – конец мира. Этот мир – царство дьявола – будет уничтожен, только когда наступит Царствие Небесное. Я принесу его. Как? Своей смертью. Другого пути нет. Не дрожи, Иуда, брат мой. Через три дня я восстану из гроба.

– Ты говоришь это только для того, чтобы успокоить меня, чтобы я предал тебя и сердце мое не разорвалось. Ты говоришь – я выдержу, ты хочешь придать мне сил. Нет, чем ближе час… нет, Иисус, я не вынесу этого!

– Вынесешь, Иуда, брат мой. Господь придаст тебе сил столько, сколько потребуется. Это необходимо, необходимо, чтобы я был казнен, а ты предал меня. Мы оба должны спасти мир. Помоги мне.

Иуда опустил голову.

– А ты бы предал своего учителя?

Иисус надолго задумался.

– Нет, боюсь, я не смог бы. Потому Господь и сжалился надо мной и поручил мне более легкое дело – быть распятым, – и, взяв Иуду под руку, он продолжал уговоры: – Не бросай меня. Помоги мне. Разве ты не говорил с первосвященником Каиафой? Ведь служители Храма уже готовы и вооружены, чтобы схватить меня? Ведь все устроилось, как мы и договаривались, Иуда. Так отпразднуем же сегодня вместе Пасху, а потом я дам тебе знак, и ты приведешь их. Впереди лишь три темных дня – они промелькнут, как молния, а на третий день, в воскресение, мы возликуем и обнимемся снова!»

Итак, именно истинная вера в священную миссию Спасителя, божественную сущность – все то, на чем зиждется христианство и Церковь вот уже две тысячи лет, побудило Иуду Искариота предать Иисуса в руки первосвященников. В то же время вера в душе Искариота сочеталась с сомнениями. Отец Сергий Булгаков пишет, что Иуда хотел спровоцировать ситуацию, когда появилась бы ясность – Мессия или не Мессия. Иуда предал Иисуса, надеясь таким образом не только ускорить наступление Царства Божьего на земле, но и убедиться, что Иисус сумеет спастись и доказать тем самым, что Он действительно тот, за кого Себя выдает: Мессия, предсказанный пророками, и Царь Израильский. Причем для двенадцатого апостола самым важным было – создать условия для неизбежного проявления истины, которую ему уже не довелось узнать.

Р. А. Смородинов в книге «Сын Человеческий» на основе филологического анализа греческих оригиналов приводит доказательства тождественности Иуды и Иисуса. Согласно его версии, Иуда Искариот – записанное по-другому и трансформированное при переводе с греческого имя Иисуса Христа, из-за неверной транскрипции приведшее к случайной ошибке и раздвоению. Василий Розанов, российский философ начала XX века, отстаивал похожую идею, которая состоит в том, что у Иуды была его собственная, тайная и настоящая миссия спасения. Иуда и есть истинный Христос, а Христос – это отвлекающий двойник. В этой версии цена за спасение мира поднимается еще выше, ведь платой становятся не мучения плоти (распятия), а вечное проклятие и позор.

Эта же идея присутствует и у X. Л. Борхеса в рассказе «Три версии предательства Иуды»: «Иуда, неким таинственным образом – отражение Иисуса. Отсюда тридцать сребреников и поцелуй, отсюда добровольная смерть, чтобы еще верней заслужить Проклятие… Бог стал человеком полностью, но стал человеком вплоть до его низости, человеком вплоть до его мерзости и бездны. Чтобы спасти нас, он мог избрать любую судьбу из тех, что плетут сложную сеть истории;…он избрал самую презренную судьбу: он стал Иудой».

Иисус и Иуда – оказываются как бы двумя ипостасями единого лица – Сына Человеческого, двумя антагонистическими сущностями, составляющими цельную личность пришедшего в мир Мессии. Не соверши Иуда предательства, не был бы распят Иисус во имя спасения человечества, не увенчалось бы успехом начатое им дело, и новая религия – христианство – не пустила бы корни. Без Иуды невозможна была бы и жертва Иисуса.

Некоторые исследователи считают, что вина Иуды оказывается преувеличенной, даже если строго подойти к толкованию канонического текста: «…истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал на груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Искариоту. И после сего куска ВОШЕЛ В НЕГО САТАНА. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее». (Евг. от Иоанна, 13, 21–27). Ведь в таком случае получается, что Иуда не мог отвечать за свои действия, так как находился под влиянием дьявольских сил. И самоубийство становится естественной развязкой: когда трезвый рассудок вернулся к Иуде, он ужаснулся содеянному и лишил себя жизни. Однако священники возражают, что если в душе человека поселился Бог, то Сатана в нее проникнуть не сможет.