Искушение временем. Книга 3. Соблазны бытия - Пенни Винченци Страница 54

– Эми, ты совсем недавно устроилась на работу, – засмеялась Иззи. – Я думала, тебе там очень нравится.

– Нравится. Но работа – еще не все. Посмотри на меня: почти двадцать два и ни с кем не помолвлена.

– Ты была помолвлена.

– Была. Но те парни меня утомляли. Я не знала, куда от них скрыться. И одной противно. Меня сейчас окружают такие зануды. Иногда перемена континента делает чудеса.

Кейр откровенно завидовал Иззи:

– Я бы с радостью поехал в Америку. Там настоящая демократия.

Иззи не хотелось разочаровывать его. Она помнила впечатления Барти об американском высшем обществе, которое даже англичанам может дать сто очков вперед по части снобизма.

Кит поддержал идею поездки. Он сказал, что будет очень скучать по Иззи, но она заслужила перемену обстановки. Возможно, он и сам скоро отправится в путь.

– «Уэсли» открывает представительство в Америке. Они считают, что мои книги могли бы хорошо продаваться в Штатах.

– Кит, обязательно поезжай. Тебе очень понравится. Я сама не рассчитываю там задерживаться, но Барти думает, что я могла бы даже найти в Нью-Йорке работу.

* * *

Радость сборов омрачал лишь ее отец. Себастьян ворчал, дулся, называл ее идею отвратительной. Он утверждал, что она возненавидит Америку и наверняка явится обузой для Барти. Себастьян постоянно допытывался у дочери, зачем она уезжает.

– Папа, мне просто хочется сменить обстановку. Я чувствую, что топчусь на месте.

– Чепуха! Смею тебя уверить: если возникли какие-то проблемы, бесполезно пытаться от них убежать. Поверь моему опыту. Если уж так необходимо, смени работу. А от себя, как ты знаешь, не убежишь. И потом, учти: что бы Джозеф ни говорил, он не сможет постоянно держать для тебя место. Это непозволительная роскошь.

– Он обещал.

– Обещать можно что угодно. По-моему, ты совершаешь чудовищную ошибку, исправить которую будет ой как нелегко. Уж поверь моему опыту. Да ты и сама знаешь: людская память коротка. Твое место займут, а найти новую работу будет непросто. А если ты думаешь, что Барти сумеет найти тебе работу, то занимаешься самообманом.

– Папа, у меня этого и в мыслях не было.

– Хоть здесь у тебя хватило здравого смысла, и то отрадно. Но это не все. Ты, наверное, мечтаешь, что будешь весело проводить там время и у тебя появится масса новых друзей. Американцы очень замкнуты. Неискушенный человек ловится на их радушие и искренность, но я не раз убеждался: все это лишь бутафория. Я помню, до чего паршиво и одиноко чувствовал себя в Нью-Йорке. А Барти очень занята. Она не сможет бросить работу и возиться с тобой.

Не выдержав, Иззи в слезах убежала к себе. Вскоре ей позвонила Нони, которая затем сообщила Адели, что Иззи говорила с ней плачущим голосом. От Адели об этом узнала Селия. Наутро она позвонила Иззи:

– В чем дело? У вас что-то случилось?

– Я начинаю думать: может, мне не стоит ехать? Я очень беспокоюсь за отца. Боюсь, он будет сильно по мне скучать. Вслух он этого не говорит, но…

– Было бы странно, если бы он заговорил об этом вслух. – В голосе Селии ощущалось ледяное спокойствие.

– Папа и не скажет. Но я же чувствую. Он косвенно постоянно отговаривает меня от поездки. То заявляет, что я возненавижу Америку, то пугает тем, что Майкл Джозеф не станет сохранять за мной рабочее место. Еще он утверждает, что я стану обузой для Барти. Просто не знаю, что делать.

– Ехать в Нью-Йорк, – ответила Селия. – Твой отец – эгоистичный старик. Изабелла, не обращай на него внимания.

– Постараюсь. Но я действительно за него волнуюсь. Иногда он кажется таким старым.

– Согласна, он стареет. К тому же он превосходный актер. Ладно, довольно о нем. Сегодня я была в «Харви Николс» и видела потрясающий костюм. Темно-синий, юбка «колоколом», это сейчас модно. Если хочешь, я его тебе куплю. До свидания, дорогая.

– До свидания, Селия. Спасибо за ваше предложение. Но…

– Но – что?

– Я все-таки беспокоюсь за отца.

Не ответив ей, Селия повесила трубку и стала смотреть в окно. Она находилась в своем старом доме на Чейни-уок. В последнее время она стала бывать там все чаще. Она закурила сигарету, глубоко затянулась, затем набрала номер Себастьяна.

– Знаешь, ты кто? – спросила она, услышав знакомый голос. – Ты дрянной, эгоистичный, несговорчивый старик. Надеюсь, в ближайшее время ты никуда не собираешься… Почему я спрашиваю? Потому что я еду к тебе. Нам с тобой пора немного побеседовать… Что? Ой, не смеши меня. К нам с тобой это не имеет никакого отношения. В противном случае я бы и звонить не стала. Я намерена поговорить с тобой об Изабелле… Что? Так отмени свою встречу. Или отложи ее. Наш разговор гораздо важнее.

* * *

– Ты даже не представляешь, кто приезжал сегодня утром к мистеру Бруку, – говорила миссис Конли своей приятельнице Роуз. Глаза старой экономки взволнованно блестели. – Леди Селия! Леди Арденн, как теперь принято ее называть. Такая красивая и по-прежнему молодая. Я скучала по ней. Она поздоровалась со мной так, словно последний раз мы виделись только вчера. Потом сказала, что у нее есть разговор к мистеру Бруку, попросила сварить кофе покрепче и принести в его кабинет… Как они кричали друг на друга, ты бы слышала! Он распахнул дверь кабинета, вышел в коридор, а она ему: «Себастьян, как ты смеешь оскорблять меня в присутствии твоих слуг?» Мистер Брук посмотрел на нее так, как смотрит всегда, если его погладят против шерсти. Потом вернулся в кабинет и дверь хлопнул с такой силой, что весь дом задрожал. Мне уже было неловко нести им кофе. К счастью, леди Селия сама пришла на кухню. «Миссис Конли, я просто забыла, что имею дело с несносным человеком», – сказала она… Они еще долго шумели, потом заговорили тише. Леди Селия пробыла у нас час, если не больше. Когда она уходила, мистер Брук проводил ее до двери. Вид у него по-прежнему был раздраженный, но в лице что-то изменилось. Вскоре после отъезда леди Селии он взял палку и говорит: «Миссис Конли, пойду-ка я прогуляюсь». И голос у него был довольно веселый. А после ланча собственными ушами слышала, как он пел. Вернее, думал, что поет. У мистера Брука совершенно нет музыкального слуха. Уж не знаю, какими словами она на него подействовала. Думаю, тут без колдовства не обошлось.

* * *

Вечером, за ужином, Себастьян объявил Иззи, что сожалеет о своем враждебном отношении к ее поездке в Америку.

– Думаю, во мне говорила зависть, – признался он. – Позавидовал тебе, поскольку сам уже не в том возрасте, чтобы шляться по миру и делать что заблагорассудится. Глупо с моей стороны. Прости меня, Изабелла.

За всю ее жизнь отец всего дважды просил у нее прощения. Это был третий. Иззи хорошо помнила оба прошлых раза. Впервые это произошло в Эшингеме, когда она была еще маленькой. Тогда в первый раз за ее недолгую и печальную жизнь отец перестал кричать и одергивать ее, а повел себя именно как нежный и заботливый отец. Он наконец-то смог простить Иззи за то, что ее мать умерла при родах, а она осталась жить. Иззи и сейчас помнила охватившую ее волну искренней радости и счастья… Во второй раз это происходило совсем при иных обстоятельствах, отнюдь не радостных, о которых она и сейчас старалась не думать.