Сталин против Троцкого - Алексей Щербаков Страница 54

Но Троцкий с изяществом тяжелого танка начал выдавать указания в своей привычной манере – то есть через голову непосредственного начальства и не разобравшись толком. Только вот нашла коса на камень. В Свияжске-то он обладал самым высоким статусом, а Сталин был ему равен. И Лев Давидович получил отлуп.

И снова полетели телеграммы. В депеше от 3 октября Сталин характеризует очередной приказ нарковоенмора как «написанный человеком, не имеющим никакого представления о Южном фронте». Там же: «Выполнение приказов Троцкого считаем преступным».

И наконец, требование: «обсудить в ЦК партии вопрос о поведении Троцкого….о недопустимости издания Троцким единоличных приказов, совершенно не считающихся с условиями места и времени и грозящих фронту развалом».

Наконец, Иосиф Виссарионович переходит на личности в стиле «а кто ты такой?»: «Я уже не говорю о том, что Троцкий, вчера только вступивший в партию, старается учить меня партийной дисциплине, забыв, очевидно, что партийная дисциплина выражается не в формальных приказах, но прежде всего в классовых интересах пролетариата».

Троцкий стал требовать отозвать Сталина и отдать Ворошилова под суд. 4 октября он заявил Ленину по телефону (по его словам): «Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Я оставляю его (Ворошилова) командующим десятой (царицынской) армии на условии подчинения командующему Южного фронта. До сего дня царицынцы не посылают в Козлов даже оперативных донесений. Я обязал их дважды в день представлять оперативные и разведывательные сводки. Если завтра это не будет выполнено, я отдам под суд Ворошилова и объявлю об этом в приказе по армии. Для наступления остается короткий срок, до осенней распутицы, когда здесь нет дороги ни пешеходу, ни всаднику. Для дипломатических переговоров времени нет».

Дело дошло до того, что Иосиф Виссарионович двинул в Москву. И там Ленин его поддержал. То ли потому, что Сталин убедил вождя в правоте своей позиции, а он это умел, так будет случаться и дальше. То ли Ильич решил, что Троцкий много на себя берет. Во всяком случае Лев Давидович получил щелчок по носу – Сталин был введен в РВС. Но этим Ленин не ограничился. Новый щелчок Троцкий получил 30 ноября, когда была создана новая структура – Совет рабочей и крестьянской обороны. Это был очередной шаг к централизации власти. В 1941 году Сталин практически полностью повторил этот ход, создав знаменитый Государственный комитет обороны (ГКО). Суть в том, что в этом Совете были представлены все ведомства, «завязанные» на оборону. Главой стал Ленин, Сталин – его заместителем, а Троцкий, несмотря на то, что являлся «главным по армии», – всего лишь рядовым членом.

1 января 1919 года белые начали третье наступление на Царицын. И снова были отбиты.

А конфликт продолжался под знаменем отношения к военным специалистам.

Позиций по отношению к «спецам» в партийных кругах было две. Одни выступали за всяческое привлечение офицеров и генералов к службе в Красной Армии. Главный аргумент был понятен: для любого дела нужны специалисты.

Другие были решительно против. Они главным образом упирали на то, что спецы крайне ненадежны и часто изменяют. Сталин придерживался этой точки зрения.

И в самом деле. В 1918 году измены бывших царских офицеров исчислялись сотнями и были совершенно заурядным явлением.

В 1919 году их стало меньше, но тоже никого особо не удивляли. Причем «спецы» не только перебегали на сторону белых, они еще и всячески гадили.

Вот, к примеру, что пишет в своих мемуарах генерал А. Г. Шкуро: «Штаб красной 13-й армии сдался добровольно в плен (кроме командующего, недавно умершего). Временно командовавший армией, бывший начальник штаба ее, Генерального штаба капитан Тарасов дал чрезвычайно ценные показания. Он объяснил (и подтвердил это приказами), что все время нарочно подставлял под наши удары отдельные части Красной 13-й армии; он сообщил также, что Буденный, закончив формирование Конармии, движется с нею с востока, имея задание разбить порознь меня и Мамонтова. Капитан Тарасов и его подчиненные были приняты на службу в Добрармию».

А в чем причина? Понятно ведь, что убежденные противники большевиков в РККА не шли. Точнее, иногда шли – по заданию подпольных организаций вроде савинковского «Союза защиты Родины и свободы», но таких было немного. Но как обстояло дело? Я уже упоминал, что до середины 1918 года Гражданская война не заполыхала по полной. Та же Добровольческая армия бегала по Кубани, контролируя только территорию, на которой находилась. Красновцы на первых порах выглядели кучкой сепаратистов. Остальные формирования вообще ничего из себя не представляли. Так что большевики были хоть какой-то, но государственной властью. Другой не просматривалось. Вот офицеры и шли к ним служить. Но быстро становилось понятно, что армия у них какая-то совершенно не такая. А Белое движение стало набирать силу. На той стороне воевали более-менее нормальные части, даже погоны у них имелись. К тому же среди белых у «спецов» имелось множество знакомых. А большевики не только идейно, но и психологически были офицерам абсолютно чужды. К тому же стоит иметь в виду две вещи. Подавляющее большинство (95 %) офицеров к моменту Октябрьского переворота были не кадровыми. Это были офицеры военного времени – интеллигенты, закончившие школы прапорщиков. С другой стороны, белые выступали отнюдь не за реставрацию монархии, а за демократию, за Учредительное собрание. Так что офицерам они были куда ближе большевиков. Вот «спецы» и бежали к белым.

Троцкий всячески выступал за привлечение «спецов». В статье «Военные специалисты и Красная армия» он писал: «У нас ссылаются нередко на измены и перебеги лиц командного состава в неприятельский лагерь. Таких перебегов было немало, главным образом, со стороны офицеров, занимавших более видные посты. Но у нас редко говорят о том, сколько загублено целых полков из-за боевой неподготовленности командного состава, из-за того, что командир полка не сумел наладить связь, не выставил заставы или полевого караула, не понял приказа или не разобрался по карте. И если спросить, что до сих пор причинило нам больше вреда: измена бывших кадровых офицеров или неподготовленность многих новых командиров, то я лично затруднился бы дать на это ответ».

Этому противостояли многие члены партии, в основном, «левые коммунисты». На VIII съезде РКП(б), проходившем 18–23 марта 1919 года, они сплотились под флагом «военной оппозиции». К ней присоединились и многие «царицынцы», в том числе Ворошилов. Оппозиционеров заносило совсем влево. Они выступали вообще против регулярной армии – за выборность командиров и прочую партизанщину.

Как сказал один из лидеров этого течения В. Г. Сорин, «нужно решительно бороться против попыток заменить Революционный Военный Совет фигурами николаевских генералов».

Однако на самом-то деле, как оказалось, многих понесло по этой дорожке потому, что их не устраивали методы Троцкого лично.

Вот что сказано в протоколах VIII съезда (выделено мной. – А. Щ.): «Многие делегаты съезда резко и справедливо критиковали центральные военные учреждения и деятельность Троцкого как председателя Реввоенсовета Республики. Они отмечали, что Троцкий и другие руководители военного ведомства не знают положения на фронте, не созывают армейских коммунистов, не совещаются с ними. Делегаты рассказывали, что во время своих поездок Троцкий подавлял всех потоком „отменяющих“, „дополняющих“ и „исключающих“ распоряжений и приказов, вносивших путаницу в руководство боевыми действиями. В своих выступлениях делегаты выражали протест против линии Троцкого, слепо доверявшего старым военным специалистам и пытавшегося свести на нет роль партийных организаций и военных комиссаров против огульных мобилизаций в армию без классового отбора».