Бенито Муссолини - Кристофер Хибберт Страница 54

23 января 1943 года части британской армии оккупировали Триполи. К тому моменту уже всем стало понятно, что потери итальянцев стали невосполнимыми и единственной надеждой Италии оставался разрыв союза с Германией. Некоторые, однако, считали, что союз Берлин-Рим-Токио не может быть разрушен, пока у власти остается дуче. Это мнение разделяли и немцы. После падения Триполи, когда казалось, что вот-вот будет сдан и весь Тунис, Геббельс в своих дневниках уверенно отмечал: «Дуче самым энергичным образом снова уверил фюрера, что он пойдет с нами во что бы то ни стало и навсегда сохранит верность союзу. Это действительно так. Пока у власти в Италии находится дуче, мы можем быть спокойны — лояльность по отношению к фашизму обеспечена».

Как долго, размышлял Геббельс, дуче будет оставаться у власти? И какой реальной властью он обладает в действительности? Аристократия и двор, а в этом он был уверен, «игнорируют все его решения, да и генералы постоянно не ладят с ним».

В действительности же оппозиция была намного сильнее и основательнее, чем полагал Геббельс. Так что в ноябре 1942 года, когда генерал Монтгомери в Северной Африке у Эль-Аламейна сокрушил итальянскую армию, почва для заговора вполне созрела. На первых порах дело ограничивалось неуловимыми и неопределенными намеками и предложениями, тайными переговорами и встречами, в которых участвовали представители двора и офицеры генерального штаба. По мере разрастания заговора в него оказался втянут и сам король, было также известно, что министр королевского двора герцог Пьетро д'Аквароне, принцесса Мария, равно как и ее супруг — наследник престола Умберто, были связаны с теми генералами, которые хотели бы положить конец диктатуре дуче. Что касается Аквароне, то он не ограничивался только своими контактами с генералами. Еще за три года до того, в январе 1940 г., во время игры в гольф он подошел к Чиано и сказал, что король полагает, будто может «возникнуть необходимость в изменении курса». Чиано показалось, что он хотел развить эту тему, однако сделать это возможности ему не представилось. «Я слышал из различных источников, — писал в своем дневнике зимой 1942 года старый антифашист маршал Кавилья, — что во дворце этот вопрос рассматривался раньше, чем полагают. Король скрупулезно взвешивает, что можно здесь сделать. Однако генералы, приятели Кавилья, выступавшие за необходимость соответствующих действий, не соглашались с тем, чтобы смещению подвергся только один Муссолини. Генерал Витторио Амброзио, человек, сыгравший впоследствии важную роль в драматических событиях, приведших к аресту дуче, считал, что король тоже должен уйти, ибо его личность „тоже отождествлялась с фашизмом“. „Навестил Бономи, — писал он в зашифрованной, но не оставшейся тайной, записи в своем дневнике в феврале 1943 года. — Предложение Бадольо — отречение короля от престола. Принц Армистиче Кавальеро“.

Упомянутый в этой записи Иваноэ Бономи, являвшийся премьер-министром накануне прихода фашистов к власти и вновь ставший им после их разгрома, был одним из тех немногих социалистов, которым доверял король. Его предполагаемая лояльность трону была не безусловной, но оппортунистической по своему существу. Так было и с маршалом Бадольо, чье предложение об отречении короля от престола и стало предметом дискуссии, о которой упомянул в процитированной выше дневниковой записи генерал Амброзио. И хотя сам Бадольо отказывался, не выказывая честолюбивых устремлений, тем не менее маршалом Кавилья именно ему было предложено составить «некоторые проекты на счет преемников Муссолини». В апреле 1943 года он писал в письме одному из друзей о согласии с мнением генерала Амброзио о том, что Италия не может терять времени и должна скорее порвать с Германией, — «с монархией или без нее», — что в свою очередь неизбежно приведет к смещению дуче.

В то время как Бадольо и Амброзио вместе с другими генералами — Джузеппе Кастельяно и Помпео Карбони обсуждали эти планы и взвешивали свои шансы на успех, несколько фашистских министров Муссолини также готовили заговор, направленный на свержение дуче. Наиболее влиятельными и заметными фигурами среди них были министр образования Джузеппе Боттаи и граф Дино Гранди, министр юстиции. Как и маршал Бадольо, Дино Гранди был честолюбив и проницателен. Кроме того, он был необычайно умен, находчив, при этом тщеславен и, в отличие от большинства фашистских бонз, обладал известным шармом и был достаточно культурен. У него была обаятельная улыбка, а манера поведения удивительным образом сочетала открытость и двусмысленность. Он был и остается загадочной фигурой, чьи мотивы были неясны ни его врагам, ни друзьям. Один из его недоброжелателей, Гвидо Буффарини-Гвиди, помощник министра внутренних дел, чье хитроумие отмечали и порицали все без исключения, полагал, что если он даст понять дуче о заговорщической деятельности Гранди, то это обеспечит ему расположение Муссолини. Он нашел способ сделать это в характерной для него иезуитской манере. Чиано отметил, что даже Кларетта Петаччи зависела от Гвиди, поскольку именно он отвечал за пропуск посетителей к дуче. Позаботился он и о том, чтобы снискать милость донны Рашель, и хотя впоследствии она возненавидела его, в то время ей пришлось сложить оружие перед его расчетливой лестью и угодливым вниманием. Третьей женщиной, дружбу с которой Буффарини-Гвиди всячески оберегал, была Анджела Курти, одна из бывших любовниц дуче, продолжавшая пользоваться его особым доверием. Демонстрируя заботу о безопасности дуче, он посоветовал Анджеле Курти написать ему письмо и предупредить о заговорах, которые плели вокруг дуче Гранди и Боттаи. По секрету он сообщил, что в поведении графа Чиано и Роберто Фариначчи тоже появились признаки нелояльности.

Муссолини не очень встревожился. Через несколько дней после получения письма от Анджелы Курти, он решил произвести очередную «смену караула», благо частые кадровые перестановки были обычным делом. Едва ли не все высшие чины администрации поменяли свои посты, при этом против тех министров, о которых предупреждал Буффарини, не было произведено репрессивных актов и ни один из них не был выслан из Рима. Правда, граф Гранди был смещен с поста министра юстиции, однако ему позволили сохранить за собой пост председателя палаты депутатов. Джузеппе Боттаи был смещен с поста министра образования, однако за ним осталось его место в Великом фашистском совете. Граф Чиано был смещен с поста министра иностранных дел лично самим дуче, был освобожден и его заместитель Джузеппе Бастианини, который до войны пробыл несколько месяцев послом в Лондоне. Однако Чиано разрешили выбрать себе новое место назначения по собственному желанию и он выбрал должность посла при Святом престоле. Сам же Муссолини, как писал в своем дневнике Чиано, был очень смущен. «Ты должен считать, что отправляешься на отдых. Затем ты вернешься снова». «Наше прощание было исключительно дружеским, — добавляет Чиано, — и я был очень рад этому, потому что я люблю Муссолини, я очень люблю Муссолини и более всего я буду страдать от потери контактов с ним».