Андрей Курбский - Александр Филюшкин Страница 53

Что в данном случае имеет в виду Курбский? С «Афродитскими грехами» более-менее ясно. Под ними Курбский понимал развратную половую любовь. На это, в частности, указывает употребленный им термин «дела», который придавал обороту отрицательный смысл (ср.: «блудодеяние»). Склонность Ивана IV, женатого шесть или семь раз, к «афродитским делам» неоднократно подчеркивали современники.

В XVI веке к «блудным» грехам и разврату относились: сексуальная жизнь в запрещенные церковью дни (пост, праздники, суббота и воскресенье и некоторые другие дни недели, чаще всего среда и пятница), сношения с чужими женами или растление девиц, сношения с иноверными, использование различных сексуальных поз (разрешалась только позиция «на коне» – мужчина сверху; «грех сзади» считался признаком языческого отступничества от своей веры, а «женщина сверху» – нарушением мирового порядка, поскольку со времен Евы жена должна занимать подчиненное положение), все виды нетрадиционных половых отношений (оральный, анальный и мануальный секс, в том числе «грех есть целоваться, язык в рот воткнув жене»), половые сношения с родственниками, «блудные помыслы», переодевание в несвойственную своему полу одежду, бритье бороды (за такое уподобление себя женщине человек мог быть предан анафеме), сон без ночной одежды, участие в «игрищах» с «песнями бесовскими, гуслями, сопелями и играми нечистыми», «блевание от объедения или перепития» или после поедания «хлеба богородичного», «грех есть помочиться на человека», «грех есть мочиться с другом, пересекаясь струями», «грех мочиться на восток», и даже блудным грехом был «смех до слез» ^[144].

Мирян, запятнавших себя блудом и развратом, запрещалось допускать к причастию (по рекомендации святого Василия, вплоть до 15 лет!). Иоанн Постник предписывал наказывать за это трехлетним постом в сочетании с 250 земными поклонами в день. Независимая русская традиция, апокрифически возводимая непосредственно к Христу, предусматривала от восьми до десяти лет строгого поста в сопровождении тысячи земных поклонов в день. Однако на практике наказания были менее жесткими и варьировались в зависимости от типа и масштабов прелюбодеяния. Самым суровым являлось наложение трехлетнего поста без поклонов либо двухлетнего поста при 200 земных поклонах. Если прелюбодей не успел раскаяться и умер, то он лишался права на христианское погребение.

Примечательно, что церковь придавала контролю за сексуальной нравственностью большее значение, чем за социальные прегрешения: так, на исповеди предписывалось в первую очередь очень подробно расспрашивать о проступках в половой сфере. Священникам выдавались специальные вопросники, насчитывающие по нескольку десятков весьма детализированных пунктов. А лишь затем нужно было вопрошать об убийстве, воровстве и других преступлениях против общества.

На Руси кара за сексуальные прегрешения была жестче для лиц старше 30 лет, так как считалось, что они являются образцом для молодых. Также более строго преследовались рецидивы данных проступков. Наказание нарушавшего подобные заповеди царя должно было быть потому серьезнее, что он являлся нравственным примером для своих подданных. Считалось, что своими прегрешениями он «предает род человеческий Сатане». Курбский специально заострил внимание на данных грехах Грозного, чтобы усилить в глазах читателя впечатление от его антихристианского облика и придать вес своим обвинениям. Тем более что разнообразные проступки царя в этой сфере, видимо, действительно имели место.

Гораздо непонятнее ситуация с таинственными «Кроновыми жрецами» в окружении царя. Речь должна идти о какой-то ситуации, когда отец жертвует сыном, отдает его на погубление государю, причем это погубление не разовое, а осуществляется систематически. Единственная известная нам ситуация при дворе Ивана Грозного в это время, к которой можно предположительно отнести данный сюжет, – намек на жертву А. Д. Басмановым своего сына Федора для чувственных утех царя. При дворе ходили слухи, зафиксированные в произведениях иностранцев, о гомосексуальной связи Грозного с его молодым фаворитом Ф. А. Басмановым ^[145].

Данные обвинения Курбского лежат в русле его обличения «супротивства» и греховности государя. Содомия (средневековое название гомосексуализма) считалась страшным грехом, хотя, судя по ряду свидетельств, имела довольно широкое распространение в средневековом обществе. Само понятие возникло из библейского рассказа о грешных городах Содоме и Гоморре (Быт. 18: 20 – 19: 29). Поскольку в Библии не конкретизируется характер прегрешений жителей этих городов, то средневековыми теологами из аристотелевской философии было заимствовано понятие о содомском грехе как любом сексуальном поведении, отсутствующем в естественном, животном мире (сюда в первую очередь попадала однополая любовь).

Правда, этого оказалось недостаточно, и церковь дополнила определение еще одним признаком: противоестественными считаются любые сношения, не предполагающие зачатие детей. Кроме того, в гомосексуализме видели потрясание основ существующего миропорядка. Правильно, когда женщина подчиняется мужчине, но мужчина не должен «покорять» таким образом другого мужчину, нарушать предписанные Господом тендерные роли, «феминизировать» своего партнера. Это являлось покушением на установленную Богом земную иерархию ^[146].

Обличению содомии были посвящены многочисленные поучения и 33-я глава «Стоглава», по которой в качестве наказания полагалось отлучение от церкви (до покаяния и отказа от своих страстей). Святой Василий предлагал в качестве наказания 15-летнюю епитимью, однако обычно практиковались двух-трехлетние епитимьи, рекомендованные в правилах святого Иоанна Постника. Данный проступок видели причиной Божьего гнева, насылаемого на христиан.

Таким образом, обвиняя царя в склонности к содомии, Курбский намекал сразу на два православно-этических согрешения Ивана IV: во-первых, он, как потрясатель основ христианского миропорядка, должен быть отлучен от церкви, пока не прогонит «ласкателей», губящих его «душу и тело». Иначе, во-вторых, именно его непристойное поведение послужит причиной «пагубы» и бедствий для всего православного народа.

Интересно, что с призывом бороться с содомией и обличением этого греха между 1547 и 1551 годами обратился к Ивану IV его духовный наставник протопоп Сильвестр ^[147]. Примечательно, что в ответном послании царь, парируя буквально каждое обвинение Курбского, на данный пассаж ответил невнятно, заявив, что «губителей же душе нашей и телу нет у нас». При этом Грозный не отрицал своей склонности к плотским прегрешениям, но оправдывался тем, что «хотя и порфиру ношу... но, подобно всем людям, я немощен в усмирении плоти, и отягчен ее зовом по естеству...» и «все мы человеки» ^[148].