Ночи, которые потрясли мир - Эдвард Радзинский Страница 53

«Переспросил» — и «больше ничего не произнес»! Так пишут Юровский и Стрекотин.

Но царь сказал еще несколько слов… Юровский и Стрекотин их не поняли. Или не захотели записать.

Ермаков тоже не записал. Но о них помнил. Немногое он запомнил, но это не забыл. И даже иногда об этих словах рассказывал.

Из письма А. Л. Карелина (Магнитогорск): «Помню, Ермакову был задан вопрос: „Что сказал царь перед казнью?“ „Царь, — ответил он, — сказал: Вы не ведаете, что творите“».

Нет, не придумать Ермакову эту фразу, не знал он ее — этот убийца и безбожник. И уж совсем не мог знать, что эти слова Господа написаны на кресте убиенного дяди царя — Сергея Александровича. Царь повторил их. Как повторяла, должно быть, на дне шахты Элла: «Прости им… не ведают, что творят».

И через несколько месяцев их повторил другой Романов — великий князь Дмитрий Константинович в Петропавловской крепости, когда поведут его на расстрел…

«Тюремный сторож говорил, что когда Дмитрий Константинович шел на расстрел, то повторял слова Христа: „Прости им, Господи, не ведают, что творят…“» (Из воспоминаний великого князя Гавриила Константиновича «В Мраморном дворце».)

Его последние слова… В тот миг и завершилась история о Прощении.

И сразу после чтения бумаги Юровский рывком выхватил свой «кольт».

Юровский: «Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтоб избежать большого количества крови и покончить скорее…».

Стрекотин: «При последнем слове он моментально вытащил из кармана револьвер и выстрелил в царя. Царица и дочь Ольга попытались осенить себя крестным знамением, но не успели».

Юровский: «Ник[олай] был убит самим комендантом наповал… Затем сразу же умерла А[лександра] Ф[едоровна]…».

Юровский пишет, что это он убил царя. И Стрекотин тоже видел, как Юровский, прочтя бумагу, тотчас вырвал руку с пистолетом и выстрелил в царя. Впрочем, у Юровского в тот день было с собой два пистолета…

Юровский: «Один системы „кольт“ номер 71 905 с обоймой и семью патронами и второй системы „маузер“ за номером 167 177 с деревянным чехлом-ложей и обоймой патронов 10 штук… Из „кольта“ мною был наповал убит Николай».

Но Стрекотин следил тогда только за читающим Юровским, и только его руку, направленную на бывшего самодержца всея Руси, видел охранник.

Но еще двое стрелявших будут утверждать, что царя застрелили они…

Сын чекиста Медведева: «Царя убил отец… Как я уже говорил, у них было договорено, кто в кого стреляет. Ермаков — в царя. Юровский взял царицу, а отец — Марию. Но когда они встали в дверях, отец оказался прямо перед царем. Пока Юровский читал бумагу, он стоял и все рассматривал царя. Он никогда его не видел так близко. И сразу, как только Юровский повторил последние слова, отец их уже ждал и был готов и тотчас выстрелил. И убил царя. Он сделал свой выстрел быстрее всех… Только у него был „браунинг“. У „маузера“, „нагана“ и „кольта“ надо взводить курок, и на это уходит время. У „браунинга“ — не надо…».

Но и Ермаков, которому, по уговору, «принадлежал царь», утверждал: «Я дал выстрел в него в упор, он упал сразу…».

Впрочем, уверен, что все толпившиеся в дверях страшной комнаты — 12 революционеров — пришли, чтобы убить царя. И все 12 сначала послали в него свои пули. И торжествующая надпись по-немецки, оставленная на стене кем-то из «латышей» — «В эту ночь Валтасар был убит своими холопами», — была буквальной.

Вот отчего с такой силой Николай сразу опрокинулся навзничь…

А потом они уже принялись за остальных. И пошла беспорядочная пальба.

Алексей Кабанов: «Я хорошо помню: когда мы все участвующие в казни подошли к раскрытой двери помещения, то получилось три ряда стреляющих из револьверов, причем второй и третий ряды стреляли через плечи впереди стоящих. Рук, протянутых с револьверами в сторону казнимых, было так много и они были так близки друг к другу, что впереди стоящий получал ожог тыловой стороны кисти руки от выстрелов позади стоящего соседа».

Все пространство крохотной комнаты казни они отдали одиннадцати несчастным… И те метались в этой клетке, а 12 стрелков, разобравших свои жертвы, непрерывно палили из горловины двустворчатой двери, обжигая огнем выстрелов стоящих впереди.

И руки с револьверами торчали из двери…

Сын чекиста Медведева: «У отца был ожог шеи, а Юровскому обожгло палец». (Да, они оба были в первом ряду!)

Юровский: «А[лексе]й и три из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило ком[енданта], т. к. целили прямо в сердце. Удивительно было и то, что пули от „наганов“ отскакивали от чего-то рикошетом и как град прыгали по комнате…».