Великие любовницы - Клод Дюфрен Страница 53

Для того чтобы довести до логичного конца все свои предприятия, Помпадур продолжала опираться на власть короля. Несмотря на то что их связь все больше и больше становилась похожей на дружбу, Антуанетта продолжала оставаться «королевой сердца». Публичное возвращение к вере усилило ее позиции при дворе, пусть даже оно не заставило сложить оружие ее недругов. Маркиза, впрочем, не питала никаких иллюзий относительно чувств, которые питали к ней ее хулители. В одном из писем Шуазелю она не смогла сдержать крик души:

«Партия клерикалов, к которой я примкнула после очень напряженных и долгих раздумий, пытается обвинить меня в хитрости, ловкости, предвидении и даже в лживости. Однако я всего лишь несчастная женщина, которая вот уже десять лет стремится к счастью и думает, что нашла его».

Но, увы, ее ждало не счастье, а новое тяжелое испытание. В течение последних месяцев 1756 года, несмотря на то что война с Англией вызывала лишь слабые отклики в сердцах французов, обстановка в королевстве очень обострилась: увеличение налогов, хронический конфликт между королем и парламентом, разногласия с духовенством сделали свое черное дело. Для взрыва не хватало только одной искры. И эта искра вспыхнула, когда 5 января 1757 года проживавший в то время в Трианоне король приехал в Париж навестить одну из своих дочерей мадам Викторию. В пять часов, когда король выходил из замка, какой-то человек набросился на него и вонзил под ребра нож. Рана была серьезная, но жизни монарха не угрожала. Однако в тот момент Людовик XV подумал, что его часы сочтены. Он призвал к себе жену и детей и со слезами на глазах попросил простить его за все, в чем был перед ними виноват. Все окружавшие его люди тоже плакали.

Удалившись в свои покои в замке, маркиза почувствовала себя в опасности: она ждала, что с минуты на минуту ее прогонят.

Спустя несколько часов после покушения она уже поняла, что жизнь короля вне опасности, но сочла за благо не показываться на людях. Что же касается нападавшего, то им оказался слуга по имени Франсуа Дамьян. Во время его задержания охрана короля обошлась с ним довольно грубо, и он был бы до смерти забит ими, если бы Людовик XV не вмешался и не приказал оставить его в живых. Он, естественно, поступил так из человеколюбия, но надо было также узнать, были ли у Дамьяна сообщники. В ходе допросов в тюрьме покушавшийся утверждал, что действовал по своей личной инициативе. После проведения расследования от версии заговора пришлось отказаться.

Хотя король оправился от раны за несколько дней, но покушение если и не подвергло смертельной опасности его жизнь, то наложило глубокий отпечаток на его моральный дух. Закрывшись в своих покоях, Людовик XV не желал никого видеть и, казалось, решил передать бразды правления страной своему сыну. Мы знаем, что дофин всегда весьма недружелюбно относился к маркизе. А та, не имея новостей от короля, пребывала в страхе. Она подумывала уже уехать из Версаля в один из своих замков, потому что догадывалась о том, что от ее врагов пощады ждать не приходится. Еще более тревожным признаком было то, что толпа, почти постоянно дежурившая у решеток дворца со дня покушения, выкрикивала против нее угрожающие призывы. Неоднократно слышались возгласы «Смерть Помпадур!». Со своей стороны хранитель печати Машо, который был своей должностью обязан именно ей, не стал скрывать от нее, что в интересах королевства было бы желательно, чтобы она как можно скорее уехала из дворца. Что ж, коли все уже решено, пусть будет так! Уже были приготовлены ее чемоданы, дано распоряжение доставить их в особняк Эвре, будущий Елисейский дворец, где она намеревалась остановиться. И тогда в развитие событий вмешался ее старый друг аббат де Берни: «Не стоит следовать советам скромности, – внушил он ей. – Вы больше не являетесь любовницей короля, но он вас все-таки любит. Вы должны дождаться приказа короля покинуть двор. Впрочем, вы владеете государственными секретами, у вас есть письма Его Величества… Вы не властны распоряжаться собой» ^[90].

Другие верные друзья поддержали де Берни и укрепили ее отвагу. Боевитость ее характера взяла верх над растерянностью: она решила не уезжать. Последовавшее развитие событий подтвердило правоту этого ее решения: спустя несколько дней, после двух недель молчания, Людовик XV навестил ее. Прибегнув к убедительным аргументам, проявив свойственную ей уравновешенность, маркиза без особого труда развеяла черные мысли короля и снова завоевала то доверие, которым она пользовалась до этого. В письме своему другу Шуазелю она рассказала ему обо всем с непредвзятостью, в которой прослеживалось величие: «Я опишу вам лишь кое-что из всех тех ужасов, что творились в его кабинете… Добавьте сюда гнусные методы этих людей, обязанных мне своей карьерой. Первой милостью, которую я попросила у короля, была просьба не наказывать их. Я не хочу слышать жалобы подобных ничтожеств… Не думайте, что эти события заставили меня струсить. Я ничего не боюсь, кроме как потерять короля. Он жив, до всего остального мне нет никакого дела; заговоры, грязь, кляузы… Я буду служить ему до тех пор, пока у меня хватит на это сил».

Эти слова еще раз подтверждают то, что Антуанетта никогда не переставала испытывать к любовнику все ту же любовь и все ту же преданность. Король был в этом уверен, о чем свидетельствует в своем «Дневнике» герцог де Люин: «Король снова стал вести привычный образ жизни, и мадам де Помпадур – тоже. Весь двор и все иностранные послы бывают у нее. Король так же частенько к ней наведывается».

Хотя приговоренный к смерти Дамьян и был казнен после адских (с нашей точки зрения, но вполне заурядных по тем временам) пыток, его поступок имел политические последствия. Хотя Помпадур и утверждала, что не имела намерения мстить, она «отыгралась» на двух главных своих противниках: военном министре д’Аржансоне и министре юстиции Машо. Одновременно, с привычной для нее ловкостью и диалектическим складом ума, она сумела загасить конфликт между королем и парламентом. Государство нуждалось в гражданском мире, поскольку война против Англии и Пруссии становилась мало-помалу катастрофической для французских войск. Но маркизе опять стала грозить новая опасность, то есть новая любовная страсть Людовика. Решительно, сей монарх был неутомим в своем мужском естестве, и у «королевы сердца» никогда не было времени на то, чтобы перевести дух.

Новая страсть короля, маркиза де Куален, была красивой особой с манерами великосветской дамы, но душа ее оставляла желать лучшего. Поскольку король имел неосторожность поселить ее в выкупленном у маркизы замке Бельвю, мадам де Куален уже решила, что стала «королевой сердца». Будучи уверена в своем неизбежном триумфе, она стала публично оскорблять Помпадур. Та, находясь на пределе сил, решила уже было уступить свое место. И в очередной раз ее смог отговорить от этого ее друг де Берни. Став министром иностранных дел, аббат использовал свое новое назначение и написал королю письмо, в котором изложил серьезные последствия ухода мадам де Помпадур для дел государства и для репутации самого короля. Это предостережение открыло глаза Людовику, и тот решил незамедлительно прогнать прочь интриганку де Куален. «Отдавшись, как простая девка, маркиза была изгнана, как простая девка» ^[91].