Сталин. Личная жизнь - Лилли Маркоу Страница 53

Двадцатого ноября 1938 года очередь быть репрессированным дошла еще до одного родственника Сталина. Станислав Реденс, муж Анны Аллилуевой, возглавлявший в момент своего ареста НКВД Казахстана, тоже стал жертвой Берии. В свое время Реденс, поработав на высоком посту в ЧК на Украине, был поставлен во главе чекистов Закавказья. Он тогда являлся для Берии вышестоящим начальником. Между ними очень быстро возник конфликт. Затем его перевели в Москву. Когда в Москву перевели и Берию, Реденса – в августе 1938 года – направили в Казахстан. Он почувствовал, что над ним сгущаются тучи, и поговорил по этому поводу со Сталиным. Может, они при этом поругались?

Едва встав во главе НКВД (в ноябре), Берия начал избавляться от тех, кто ему когда-либо хоть чем-то насолил. Он устроил «охоту на ведьм», целью которой было избавиться от доверенных лиц Ежова ^[326]. Анна, давнишняя подруга Сталина и старшая сестра Нади, обратилась к Сталину и стала умолять его освободить мужа. «Хорошо, я приглашу Молотова, а ты приезжай с Сергеем Яковлевичем, – сказал, насколько известно, Сталин. – Сюда доставят Реденса, и мы будем разбираться». Было назначено время встречи, но – к всеобщему изумлению – Сергей Аллилуев в самую последнюю минуту отказался идти к Сталину. Анна пошла к Сталину вместе со своей матерью Ольгой. Отсутствие Сергея обидело Сталина, и встреча закончилась ссорой. «Разбираться» никто не стал, и судьба Реденса была решена. Почему Сергей Аллилуев поступил именно так – это осталось для всех тайной ^[327].

Реденса обвинили в том, что он поддерживал связи с польским генеральным штабом, шпионил в пользу Польши, работал на царскую охранку, скрывал свое меньшевистское прошлое и защищал врагов народа ^[328]. «Если бы Павел был жив, Берия никогда бы не осмелился арестовать Реденса», – подумала Анна, которой в конце концов удалось добиться разрешения на встречу со своим мужем. Когда они уже прощались, он прошептал ей: «Выходи замуж!» Тогда она поняла, что все уже потеряно. Тем не менее она посвятила всю свою оставшуюся жизнь его поискам. Его расстреляли 12 февраля 1940 года (а в 1961 году реабилитировали).

Репрессии затронули самых выдающихся людей из числа родственников Сталина, которые до этого были еще и лучшими его друзьями. Система, которую он создал и запустил в действие, уничтожила часть его близких и тем самым в некотором смысле уничтожила и часть всего того человеческого, что имелось в нем самом. Ему не оставалось ничего другого, кроме как становиться все более и более равнодушным к другим людям и их судьбам.

По мере того как он, устраивая все новые и новые репрессии, утрачивал способность испытывать к кому-либо чувство привязанности и сострадания, его отношения с матерью, которую он и так отнюдь не баловал своим вниманием, стали еще более прохладными. После того как он ненадолго приехал к ней в гости в 1935 году, он писал ей письма все реже и реже. Да и она, потеряв терпение, почти перестала посылать ему весточки. Сталин, однако, зная о плохом состоянии ее здоровья, в 1937 году снова начал писать ей коротенькие письма. «Как живет, как чувствует себя мама моя? – написал он ей 10 марта. – Передают, что ты здорова и бодра. Правда это? Если это правда, то я бесконечно рад этому». Он уже больше не переживал из-за того, что она ему не пишет, и не извинялся за то, что сам не писал ей. Тринадцатого мая, когда она серьезно заболела (у нее началось воспаление легких), он послал ей шаль, жакетку и лекарства. В сопроводительном письме он, по кавказскому обычаю, пожелал ей жить тысячу лет. Четвертого июня она умерла.

Сталин не присутствовал на ее похоронах. Если вспомнить, чем он занимался в 1937 году, становится неудивительным то, что он не смог или не захотел в последний раз отдать дань уважения своей матери. Он распорядился прислать на ее похороны венок, на котором на русском и грузинском языках было написано: «Дорогой и любимой матери от сына Иосифа Джугашвили (от Сталина)». Он даже не отправил на похороны своих детей – как будто устроенные им репрессии полностью уничтожили в нем чувство сыновнего долга. По его распоряжению в прессе не упоминалось о похоронах его матери, и он отказывался принимать соболезнования, от кого бы они ни исходили. В Грузии же, наоборот, написали в прессе о смерти матери Сталина, и траур был общенациональным. Несмотря на то что она была глубоко верующим человеком, ее предали земле в соответствии с советскими порядками – под звуки «Интернационала». В 1908 году, когда умерла первая жена Сталина, он заказал церковную службу, а вот в 1937 году поступить точно так же по отношению к своей усопшей матери он уже не мог. Вместе с Кеке Сталин похоронил и бо́льшую часть того, что у него еще оставалось от обычной человеческой жизни.