Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940-1941 - Гельмут Гюнтер Страница 53

Стоп! Кто это там лежит? Уж не посыльный ли 2-й роты? Он! Тот самый парень, которому так здорово везло, когда мы резались в двадцать одно вчерашним вечером. Как он радовался выигрышу! А сейчас мертвой хваткой вцепился в окровавленную сумочку для писем! Осколок снаряда вспорол ему грудь. Нет, этому уже ничем не помочь. Прощай, товарищ, ты был хорошим парнем. Сообщив санитару о нем, я продолжил путь.

Две ночи подряд я был на задании. Черт знает сколько километров отмахал. Первую ночь я провел в тыловых подразделениях. Кто-то любезно предложил мне выспаться на полу кузова грузовика. Поскольку в охранение меня не поставили, я проспал всю ночь. Утром один довольно пожилой унтершарфюрер, чьи ордена говорили о том, что крещение огнем он прошел еще в Первую мировую, наполнил мою фляжку водкой. Выспавшись, я поехал, по пути завернув на своем BMW-600 к моим товарищам-снабженцам, бывшим водителям грузовиков.

Наступил ноябрь. День ото дня мороз крепчал. Мотоцикл медленно пробивался по глубокому снегу – такому глубокому, что опоры для ног были уже не нужны. На много километров вокруг не было ни души – один только снег. Близился вечер, и я встретил фельдфебеля из 10-й танковой дивизии. Тот тоже боролся со снегом на мотоцикле с коляской. Когда стемнело, мы решили остановиться на ночевку в какой-то деревеньке. Наших солдат не было видно, но мы все равно уже не хотели никуда ехать. Да и смысла не было – на ночь глядя!

Половина запущенных, полуразваленных домов стояли покинутые жителями. Отыскав лачугу поприличнее, мы сразу же растопили печь. Разогрели прихваченную с собой еду и поужинали. Я выставил шнапс, а фельдфебель выложил хлеб. Потом он стал раскуривать трубку, и мы долго сидели, глядя на танцевавшие в печи языки пламени. Сначала на посту стоял фельдфебель, потом я, потом снова он. Так и пролетела ночь. По мере приближения к Москве обстановка становилась все более тревожной [20]. Уже не раз находили наших боевых товарищей с перерезанным горлом. Были случаи и пострашнее – люди просто бесследно исчезали. И числились без вести пропавшими.

Едва начало рассветать, мы выехали. По соседству с 10-й танковой дивизией на Москву наступала и дивизия СС «Дас Райх». К полудню фельдфебель отыскал свою часть. Я примерно представлял местонахождение батальона.

В большой деревне, через которую я проезжал, было буквально некуда ступить от наших солдат. Пока я дивился тому, чего это они вдруг все бросились искать, где бы укрыться, повсюду в воздух стали вздыматься черные фонтаны мерзлой земли и дыма – на дороге, во дворах домов, на главной улице. «Катюши»! Органы Сталина! Соскочив с мотоцикла, я одним махом оказался у стены одного из домов. Шлепнувшись в снег, я инстинктивно прикрыл руками голову. Рядом со мной в тех же позах застыли другие солдаты.

Вой, разрыв, снова вой и снова разрыв, и так до бесконечности. Непонятно откуда прибежавший солдат упал рядом с нами на землю, крепко ударив сапогами по моей каске. Не успел я высказать свое неодобрение, как солдат, вздрогнув, закричал.

Обстрел завершился столь же внезапно, как и начался. Зажав кровоточившую руку, солдат помчался в одну из хат на противоположной стороне улицы – там явно располагался перевязочный пункт. Ему крупно повезло – ранен, и уже пять минут спустя тебя перевязывают! Не каждому подобное выпадает. Я же подошел осмотреть брошенный второпях мотоцикл. Слава тебе, Господи, – шины не пробиты, осколками ничего не задето. И даже двигатель с ходу завелся. Хвала и слава вам, заводы BMW в Мюнхене! А теперь прочь из этого негостеприимного местечка.

В ночь с 6 на 7 ноября батальон занял позиции и осуществлял боевое охранение с северного направления. Роты окапывались. Какая же это жуткая работа – долбить лопаткой окаменевшую от морозов землю. Мотоциклисты-посыльные прибыли чуть позже и с равнодушным видом подыскивали себе местечко, где приткнуться. Мы пробовали и здесь, и в другом месте – ничего не получалось. А вот несколько солдат из взвода связи уже успели вырыть даже землянку. Клингенберг, видя наши бесплодные попытки, вышел из себя. В конце концов, с величайшим трудом мы все же вырыли и для себя подобие большого окопа, где и разместились, прижавшись друг к другу и стуча зубами от холода. И видимо, для поднятия настроения русские решили дать несколько залпов. Темнело. И тут Альберт вдруг воскликнул:

– Смотрите! Верховное командование пожаловало!

Прибыли командир, адъютант и офицер оперативного отдела штаба. Оказывается, саперы отгрохали для командного пункта отличный блиндаж, куда лучше и надежнее, чем прежний, который сооружали саперы вермахта. Сейчас он оказался бесхозным, и мы сломя голову бросились занимать опустевший КП. Действительно, и говорить нечего – здесь было очень и очень комфортно! Вокруг валялись и одеяла, мы быстро освоились там. Мы долго не виделись из-за постоянных разъездов и были страшно рады собраться все вместе, что в принципе выпадало редко. Да и Герд был в лучшей форме, что само по себе тоже явление редкое. И решил устроить спектакль, позабыв о войне и о завтрашнем дне.

– Что? Вы с кем надумали сразиться? Хотите перепить шахтера из Рура? Да вы все под столом окажетесь!

Мы только переглянулись, ничегошеньки не понимая. Что это стряслось с нашим другом Гердом? Нечего, нечего ему задаваться! Мы ему сейчас покажем, кто кого! И не пропускали ни единого тоста. В конце концов он забрался на хлипкий стол, желая изобразить танцовщицу из какого-то притончика у себя в Руре. Но ничего из этого не вышло – потолок в землянке был низковат. Герд пару раз приложился головой к бревнам, из щелей посыпался песок. Мы ржали до упаду – Герд дурачился, просто сил не было смотреть на это.

Вдруг дерево треснуло, стол развалился на части, а Герд мгновенно в сидячей позе оказался на полу. Да-а, тут было на что посмотреть! Доски на плечах, щепки в волосах! Мы уже не хохотали до слез, а выли. Выходило так, что он сам оказался в буквальном смысле слова под столом. Герд уже лыка не вязал, мы, подхватив его под мышки, уложили в углу. Вскоре и сами улеглись – спалось в эту ночь превосходно. Как в старые добрые времена.

– Эй! – вдруг крикнул Альберт. – Ничего не слышите?

Бух! Бух! Бух! Причем снаряды рвались явно неподалеку. Мы молча переглянулись. С потолка землянки сыпался песок.

– Эй! Думаю, надо хоть штаны надеть!

Еще не проснувшись толком, мы стали одеваться. Идиоты – напились так, что спать собрались чуть ли не голышом. Будто где-нибудь в тылу! Оказывается, не только Герд плохо соображал вечером – мы сами были ничуть не лучше его! Не успел я домыслить, как снова разрыв. Сомнений не оставалось – артобстрел. Разрыв был буквально рядом. Кое-как схватив свое солдатское имущество, мы бросились вон из землянки. Надо было видеть, что за цирк мы устроили, разом пытаясь протиснуться сквозь узкий вход в землянку. Осколками посекло все вокруг нашего ночного пристанища. Мы неслись, не чуя под собой ног, по откосу. Там внизу, в укрытии, расположился взвод связи. Те, глядя на нас, покатывались со смеху. А что удивительного – в кальсонах, в рубахах, в сапогах и с винтовками в руках. А Вернер вдобавок и с гитарой – этот господин из отделения мотоциклистов-посыльных воистину представлял собой весьма комичное зрелище. Даже Старик и тот криво усмехнулся.