От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков Страница 53

Завязались жестокие бои, длившиеся два дня.

В этих боях, неоднократно доходивших до рукопашных схваток, было приостановлено наступление противника из района центральной пристани на север. Но уничтожить противника, вышедшего к Волге, и соединиться со стрелковыми бригадами, действовавшими за рекой Царица, не удалось.

Однако план Паулюса — выйти к Волге, а затем атаковать армию с флангов ударом по тылам вдоль Волги — сорвался, он разбился о стойкость дивизий Родимцева, Батюка, Горишного, Ермолкина, бригад Батракова, Терихова, Болвинова, Андрусенко; танкистов Попова, Бубнова и других частей 62-й армии.

Для 62-й армии кризис миновал, она не дрогнула после первого прорыва врага до самой Волги. Мамаев курган оставался у нас. Ни одна наша часть не была уничтожена полностью. Контратаки сибиряков дивизии Батюка остановили наступление противника в городе. Фашисты захлебнулись в собственной крови, на улицах остались десятки горящих танков и тысячи убитых гитлеровцев.

Я лично не думал об отходе на противоположный берег, считал невозможным даже отход на один из островов. Ведь это отразится сразу на моральном состоянии командиров соединений, их штабов и всех бойцов. Однажды К.А. Гуров сказал мне, что у него в запасе несколько лодок для Военного совета армии. Я ему ответил, что это меня не касается, на левый берег я не попаду, если буду в полном сознании.

Гуров крепко обнял меня и сказал:

— Будем сражаться даже вдвоем до последнего патрона.

Это нас породнило с ним крепче всякой дружбы.

Николай Иванович Крылов соглашался со мной, что управлять войсками армии, находясь в 1–3 километрах от противника, очень трудно. Но когда я делал намеки ему переселиться на промежуточный пункт связи, находящийся на левом берегу, он категорически возражал, говоря:

— Будем вместе прочищать свои пистолеты, а последнюю пулю — себе в голову.

Мы чувствовали и знали, что за поведением Военного совета следили почти все штабы дивизий и даже полков. Чтобы убедиться, что мы находимся вместе со всеми на правом берегу, многие штабы посылали в штаб армии своих командиров и политработников.

Поняв это, мы, то есть я, Гуров и Крылов, не отсиживались все время на своем командном пункте, частенько ходили на наблюдательные пункты дивизий и полков и доходили до траншей, чтобы бойцы сами лично видели, что генералы — члены Военного совета — их не покинули, были с ними.

Если Паулюс со своим штабом во время жестоких боев находился в Нижне-Чирской или в станице Голубинской, в 120–150 километрах, то Военный совет 62-й армии и его штаб в середине октября несколько суток находились в 400 метрах от переднего края.

Тогда было особенно важно, чтобы не только бойцы, но и командиры полков и дивизий чувствовали и знали, что они не одни, с ними весь Военный совет армии.

С вечера 24 сентября бои в центре города начали затихать. Радио извещало весь мир, что волжская твердыня стоит, что город пылает, что он превратился в действующий вулкан, пожирающий многие тысячи гитлеровцев. Да, это было так.

Войска, оборонявшие Сталинград, научившись действовать в огне и дыму, упорно дрались за каждый клочок родной земли, истребляли тысячи и тысячи гитлеровцев. Обо всем этом ежедневно передавалось по радио в вечерних сводках, а на следующий день, как бы мстя нам, гитлеровское командование бросало на город сотни бомбардировщиков, на наши головы обрушивались тысячи снарядов и мин.

Город на Волге в 1942 году был для Гитлера важным стратегическим пунктом. Вот почему фюрер бросал в огонь все новые и новые дивизии: он не жалел крови немецких солдат.

В своей книге «Поход на Сталинград» участник штурма города, гитлеровский генерал Ганс Дёрр пишет:

«Начавшийся в середине сентября период боев за Сталинградский промышленный район можно назвать позиционной, или «крепостной», войной. Время для проведения крупных операций окончательно миновало, из просторов степей война перешла на изрезанные оврагами приволжские высоты с перелесками и балками, в фабричный район Сталинграда, расположенный на неровной, изрытой, пересеченной местности, застроенной зданиями из железа, бетона и камня. Километр, как мера длины, был заменен метром, карта генерального штаба — планом города.

За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, подвал и, наконец, за каждую кучу развалин велась ожесточенная борьба, которая не имела себе равных даже в период Первой мировой войны с ее гигантским расходом боеприпасов. Расстояние между нашими войсками и противником было предельно малым. Несмотря на массированные действия авиации и артиллерии, выйти из района ближнего боя было невозможно. Русские превосходили немцев в отношении использования местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях за отдельные дома; они заняли прочную оборону».

Из захваченного нами журнала боевых действий немецкой 29-й мотодивизии стало известно, что 17 сентября командир дивизии докладывал командующему 6-й армией Паулюсу:

«…Оба моторизованных полка дивизии почти полностью уничтожены, из 220 танков осталось 42».

Гитлер как-то заявил командующему 6-й армией: «С вашей армией вы можете штурмовать небо!»

В первых же боях в Сталинграде эта армия обломала свои зубы.

В ставке фюрера рокотал отдаленный гром, а у нас в Сталинграде не снижалось ни на один час напряжение в боях.

Отстранив начальника генерального штаба сухопутных войск Гальдера, Гитлер лишь утвердился в своем намерении во что бы то ни стало овладеть Сталинградом.

23 сентября всеми видами разведки было установлено, что противник, продолжая бои в городе, одновременно сосредоточивает крупные силы в районе Городище, Александровка. Нетрудно было установить, что новая группировка нанесет удар севернее Мамаева кургана на заводские поселки, на заводы Тракторный, «Баррикады» и «Красный Октябрь».

Для отражения ударов противника с этого направления нами спешно подготавливался тыловой противотанковый рубеж по линии Пристань (в устье реки Мечетка), южный берег Мечетки до устья балки Вишневая и далее по западной опушке рощи севернее отрога оврага Долгий до Волги. Инженерные части получили приказание в трехдневный срок установить сплошные противотанковые минные поля, отрыть эскарпы и контрэскарпы. Командирам дивизий и бригад предписывалось в пределах своих границ проводить оборудование противотанкового рубежа и принять под охрану своих частей противотанковые минные поля, выделив специальные подразделения и часть огневых средств для их обороны. На случай прорыва танков противника к тыловому рубежу иметь группу саперов с запасом мин, с тем чтобы они в любой момент могли плотно заминировать все пути и проходы, где прорвутся танки.

Вечером 24 сентября, когда бои в центре города стали затихать, мы получили подтверждение о сосредоточении свежих сил противника в районе Разгуляевка, Городище. Ночью было решено частично перегруппировать силы армии, для того чтобы укрепить и уплотнить боевые порядки на фронте Мокрая Мечетка и в районе Мамаева кургана. Приказ на перегруппировку был отдан 25 сентября, в котором отдельным пунктом было подчеркнуто: