Красный флаг. История коммунизма - Дэвид Пристланд Страница 52

Тем не менее конец революционной эры не наступил. Репрессивная политика правительства под руководством социал-демократов, а также действия их военных союзников привели к обратному. Подавленный мятеж правых, возглавляемый Вольфгангом Каппом ^[290], убедил многих рабочих в неспособности социал-демократов противостоять возвращению былой политической элиты ^[291]. Возродилось движение фабрично-заводских советов, из нескольких регионов были выведены войска и отряды добровольческого корпуса, а на выборах в июне 1920 года левые радикалы получили свой «максимум» — 20% голосов у НСДПГ и коммунистов против 21,6% голосов у социал-демократов. В промышленных районах Германии по-прежнему происходили забастовки и беспорядки. Сотрудничество НСДПГ и коммунистов успешно продолжилось.

Второй конгресс Коминтерна проходил в июле 1920 года в атмосфере оптимизма и подъема. В Италии набирало обороты движение фабричных советов, Красная армия приближалась к Варшаве, неся коммунизм на Запад, как полагали большевики. Однако к осени коммунисты отступили на всех фронтах. Преследования вобблис и других американских радикалов, начавшиеся во время войны, достигли наивысшей точки во время «Красного ужаса» 1919-1920 годов. Тысячи людей были арестованы, многие высланы из страны. В Европе спад движения фабричных советов в Италии в конце 1920 года, отступление Красной армии от Варшавы в августе и поражение, которое нанесла ей новая польская армия, обозначили начало конца. Позже стало ясно, что конец революционной эпохи наступил с катастрофическим крахом так называемого мартовского восстания, спланированного немецкими коммунистами в 1921 году. Силы полиции и армии были брошены на подавление забастовок в Саксонии, а Бела Кун, появившийся в Берлине как коминтерновский лидер, призвал Коммунистическую партию организовать в ответ пролетарскую революцию. Восставшие оказались в меньшинстве, забастовки были подавлены с помощью рабочих — сторонников социал-демократов. Это стало очевидным поражением: тысячи людей были брошены в тюрьмы, 145 человек погибло.

Брехт оказался прав. Возможно, он пришел к верному выводу: люди просто устали от борьбы. Если многие были глубоко разочарованы старыми режимами и их упрямой воинственностью, то большинство людей уж точно не желали, чтобы вместе с классовыми войнами во всем мире последовало жестокое насилие. Однако существовали и другие причины неудачи революций. Одни коммунисты были слишком разобщены и при этом слишком амбициозны, как, например, в Венгрии. Другие недооценивали реальность и не в состоянии были объяснить, как децентрализованные советы могли управлять современной промышленной экономикой. Однако решающим фактором, подорвавшим революционный дух, стали мощные демократические социальные реформы. По всей Западной Европе было расширено избирательное право и предоставлены привилегии рабочим — особенно в Веймарской Германии, где социал-демократы сохраняли значительное влияние. Надежда на мирное существование и окончание войны, во время которой рабочие сыграли большую роль в экономике и добились многих прав, окончательно подорвали выступления коммунистов.

И все же социальные конфликты, уходящее корнями в прошлое, так и не были преодолены. Правительства и средний класс добивались возвращения к независимой экономике образца до 1914 года и к золотому стандарту, который, несомненно, ограничивал рост экономики. Однако эти стремления трудно было совместить с послевоенными обещаниями, поэтому улучшение уровня жизни часто приносилось в жертву «золотому кресту» — необходимости поддерживать стабильность валюты. Рабочие выступили против низкой заработной платы и высокого уровня безработицы: самый известный рабочий протест — Всеобщая забастовка в Великобритании, организованная в знак протеста против понижения заработной платы в 1926 году после того, как Уинстон Черчилль вернул фунт стерлингов к золотому стандарту ^[292]. В конце 1920-х годов происходил бум, но он был хрупким. Прибыль предприятий росла, заработная плата оставалась низкой. В США капитал вкладывался в ценные бумаги и недвижимость, а не в производство товаров для расширяющегося рынка. Относительное благополучие Западной Европы целиком зависело от краткосрочных ссуд из американских банков. Как вскоре стало ясно, развитые страны не смогли поддерживать стабильный капитализм, который гарантировал бы благополучие и социальную гармонию.

На время капиталистическая система обеспечила себе стабильность — это признали даже коммунисты. Однако схлынувшая революционная волна оставила после себя заводи радикализма, и коммунисты нашли убежище во многих сообществах рабочих и безработных по всей Европе. Их самой крепкой цитаделью оставалась Германия, где коммунисты по-прежнему имели 10% голосов. Родина Маркса и Энгельса продолжала оставаться центром коммунизма за пределами СССР ^[293].