Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж Страница 52

Одним из способов контактов, несомненно сводившим вместе левантийских франков и мусульман, была торговля. Были обнаружены явные признаки оживленной торговой деятельности уже в первом столетии существования латинских поселений. Итальянские купцы из Венеции, Пизы и Генуи играли главные роли в этом процессе, создавая анклавы в крупных портах и прибрежных городах Утремера и сложную сеть транссредиземноморских торговых путей. Эти пульсирующие торговые артерии, соединяющие Ближний Восток с Западом, позволили левантийским товарам (таким, как сахарный тростник и оливковое масло), а также драгоценным грузам из Азии и Среднего Востока попасть на рынки Европы. Пока еще основная масса торговли с Востока все еще шла через Египет, но даже при этом экономическое развитие Утремера оказалось необычайно доходным: оно помогло таким городам, как Венеция, приобрести огромное могущество в Средние века, а посредством таможенных пошлин и сборов способствовало накоплению богатств в Антиохии, Триполи и Иерусалиме. Это вовсе не означает, что латинские поселения на Востоке должны рассматриваться как эксплуатируемые европейские колонии. Их создание и выживание, возможно, действительно частично зависело от Генуи и подобных городов, но они создавались в первую очередь не как экономические предприятия. Да и не служили они интересам «западных отечеств» в качестве таковых, потому что финансовые выгоды, извлеченные «государством», обычно оставались на Востоке.

Прохождение товаров из мусульманского мира в средиземноморские порты франкского Леванта было крайне важным не только для латинян. Оно также стало одной из опор более широкой ближневосточной экономики, решающей для получения средств к существованию мусульманских купцов, ведущих караваны на Восток, критической для доходов крупных исламских городов Алеппо и Дамаска. Эти общие интересы породили взаимозависимость и обеспечили тщательно регулируемые (и потому «мирные») контакты, даже во времена политических и военных конфликтов. В конце концов, даже в разгар священной войны торговля была слишком важна, чтобы ее можно было разрушить.

Историки часто представляют 1120 год годом кризиса и напряжения в Леванте. Все же память о Кровавом поле еще была свежа, и как раз в этом году совет в Наблусе назначил строгие наказания за тесное межкультурное общение. Но в 1120 году Бодуэн II также произвел резкое сокращение торговых налогов в Иерусалиме. По словам Фульхерия Шартрского (жившего тогда в Святом городе), король объявил, что «христиане, так же как и сарацины, должны иметь свободу приходить и уходить, чтобы продавать свои товары, когда и кому захотят». Согласно мусульманскому свидетельству, относящемуся к этому же времени, Иль-гази — победитель на Кровавом поле — упразднил сборы в Алеппо и согласился на условия перемирия с франками. Степень координации между этими двумя предполагаемыми врагами установить невозможно, но оба явно делали попытки стимулировать торговлю. На самом деле характер и объем латинско-мусульманских торговых контактов, по сути, оставался не затронутым подъемом волны джихада. Даже Саладин, ярый поборник священной войны, став правителем мусульманского Египта, установил тесные связи с морскими торговцами Италии. Желая обеспечить выгодную торговлю и получить корабельный лес (который было трудно достать в Северной Африке), он в 1173 году выделил пизанцам защищенный торговый анклав в Александрии. [114]