Великие любовницы - Эльвира Ватала Страница 52

Сколько же можно наслаждение считать грехом? Она засыпает короля слезливыми письмами, в которых выражает сомнение в безгрешности их связи. Она просит своего духовника указать ей рамки дозволенного в порочной связи. Как великая мученица, принимает она страсть короля и его физическую к ней одержимость. Она твердо уверовала во всепрощение божье ее грехов, веря в свою святую миссию, для короля ведь бедная овечка старается. Но постепенно пресность и скованность Луизы в любовных утехах начала приедаться королю. Великие куртизанки мира всегда советовали женам искушать своих мужей их способами раскованности и вседозволенности в постели.

Вспомним слова Нана из одноименного романа Э. Золя: „Если бы вы, мужчины, не были так глупы, вы должны были бы вести себя с вашими женами, как с нами, а если бы ваши жены не были такими тщеславными, они бы старались приковать вас к себе, как стараемся мы привлечь вас“. — „Не говорите так о порядочных женщинах“, — с возмущением возражает партнер» [72].

Император Сейанус так говорил своей супруге Доминиции: «Смирись, возлюбленная супруга, что я удовлетворяю похоть мою с другими, ибо звание жены сообразно с достоинством и честью, но не с постыдным любострастием и развратом» [73].

Вот именно: жене достоинство, разврат любовнице. Но когда любовница желает сохранит достоинство, словно жена? Это как совместить?

Словом, король уже «прохладнее» к Ла Вальер относится, она, бедная, безумно страдает, но во дворце водворилась новая фаворитка, совершенно от Луизы отличающаяся — блестящая, красивая, остроумная и очень уверенная в себе Франсуаза Монтеспан.

Ее сладостный ад обещал королю нечто большее, чем однообразный рай с Ла Вальер. Король влюбился в замужнюю даму маркизу Монтеспан, и она готовится стать новой фавориткой при дворе и первой дамой во французском королевстве! Что прикажете Ла Вальер делать? «Офелия, иди в монастырь», — советовал Гамлет. Она подумывала, конечно, над этим вопросом и за три года до пострижения в монастырь репетировала свой уход. Под платьем начала носить власяницу и такое вот письмо своему духовнику пишет: «Ох, мой отец, не ругай меня за то, что я ношу власяницу. Благодаря ей я наказываю не только свое тело, но и душу, еще больше в грехе погруженную. Это не власяница убивает меня, не она сон у меня отнимает, покоя не дает, но угрызения совести. Разве я их, своих грехов, не вижу ежедневно? Разве я не сажусь рядом около моей соперницы, когда он при ней, но вдали от меня? Не знаю, чем есть ад, однако не могу его вообразить страшнее того, в какое терпение погрузилось мое сердце» [74].

Но она еще не отступает, она еще робко протестует, но однажды, не сдержавшись, открыто выразила свой бунт и непослушание. Король собрался в военный поход — Нормандию завоевывать. По обычаю того времени он брал с собой жену и куртизанку. Но — кого выбрать: Луизу Ла Вальер или Франсуазу Монтеспан, а поскольку любовь его к первой уже потухала, а ко второй только разгоралась, решил взять вторую. Луизе Ла Вальер приказал дома, то есть в Версальском дворце, сидеть и молитвами и вышиваньем заниматься, тем более что она на последних месяцах беременности. Монтеспан, правда, тоже беременна и тоже на последних месяцах тягости, и Ла Вальер, конечно, в слезы, почему такая несправедливость? Одну беременную фаворитку в поход берут, другую дома оставляют. Но король на слезы Ла Вальер внимания обращать не стал, это раньше они его волновали, а теперь он уже привык к постоянно плачущей физиономии Луизы. Двух фавориток, конечно, ему в поход не резон брать, войско видом двух вздутых животов деморализовать. Один — еще там как ни шло, сойдет! И Монтеспан гордо садится в карету рядом с королевой Марией Терезой, и вместе с войском все дружно пускаются в путь. Как вы знаете, дорогой читатель, раньше очень даже было принято в походы жен забирать. Это только Наполеон Бонапарт этот хороший обычай оставил и Жозефину в походы не брал, а Марию Луизу, вторую жену, и подавно. Но когда он из походов возвращался, всегда его неприятные новости ждали. Вернувшись из Египта, он жену дома не застал, она с любовником прохлаждалась, вернувшись из Москвы несолоно хлебавши, Марию Луизу дома не застал, она на водах с любовником прохлаждалась.

Но вообще-то Наполеон Бонапарт снисходительно смотрел на присутствие женщин в армии. Вот идет войско Наполеона, а сзади двигаются маркитантки. Закаленные в походах, черные от загара, пропитанные запахом и солдатским духом, они как бы органически влились в армейскую жизнь. Маркитантки делились на три касты. Первая — богатая каста, это те маркитантки, которые имели собственные возки, покрытые клеенкой, а сами сидели на козлах как заправские ямщики, с бичом в руке, а на голове имели чепцы с неслыханно большими бантами. Вторая каста — маркитантки победнее. Они сидели на конях, по-мужски и даже в шпорах и узких панталонах. Чтобы их за мужиков не приняли, они носили на голове дамские шляпки. А третья группа — бедные маркитантки. Эти вышагивали пешочком, а за спиной котомки, и никакого личного скарба больше они не имели. Но солдатам эти маркитантки особенно нравились: не барыни и сексуально очень хорошо солдат обслуживали, почти денег не требуя, да еще и бельишко починят. Все «полковые дамы» были очень привязаны к своему полку и никогда не дезертировали в другой полк, а к своему имени присоединяли название полка. Ну, скажем, Мариэтта гвардейского полка его величества.

Марши и походы для этих женщин — сущая безделица: смелые, отважные, ничего не боялись и под пулей неприятеля часто проявляли чудеса храбрости. Даже имена себе приобретали не столько из-за своих сексуальных услуг, сколько из-за отваги. И особенно прославилась в войске Наполеона Бонапарта некая Баська-удалая. Счастливо побывав с армией-победительницей в Испании и Германии, она двинулась вместе с армией в Россию и, не побоявшись окаянных русских морозов, которые угробили французскую армию, а Наполеона заставили свою знаменитую треуголку сменить чуть ли не на дамский капор из чернобурки, родила ребеночка и вот сейчас, верная своему патриотизму, возвращается во Францию. Но перед ней препятствие: река около Березина. Что тут делать? Она, недолго думая, распрягла коня, возок с нехитрым скарбом бросила, а сыночка прижала к груди и, сев на коня, поплыла через реку. И почти это ей удалось, да конь сильно измученный, не вынес и утонул. А вместе с ним и Баськин сынок. Она, вышедши на берег, мокрая от воды и слез, помчалась пешочком догонять свое войско, и солдаты горячо разделяли ее горе.

Наш Петр I, когда еще его жена Екатерина I была простой экс-пленницей и шлюхой разных там вельмож, всегда брал ее с собой в походы, ибо знал, что ничто так не услаждает натруженные после битвы тело и душу, как хорошая маркитантка в походной постели. Для этой своей постоянной цели Екатерина I даже свои роскошные косы наголо обрила, чтобы в них насекомые и пот не заводились. Карл VIII, идя в походы, Италию завоевывать, жену, правда, не брал, но всегда рядом с ним ехала коляска с куртизанками, и под каждым удобным папоротником он останавливал кортеж и углублялся с дамой «из коляски» в близлежащие кусты. За Карлом VIII в походе всегда следовало четыреста верховых и восемьсот пеших блудниц, которые рядом с привилегированными блудницами на конях, за уздечки держа их коней, мелкой рысью бежали. А Кар Афинский еще дальше это нововведение «продвинул»: он не только тело, но и дух в походах услаждал.