Гардемарины. Канцлер - Нина Соротокина Страница 52

Екатерина не все знала об интригах при дворе и в армии, но она и без этих знаний предчувствовала беду. Положение молодой женщины стало вообще крайне трудным и опасным.

Автор не может сочувствовать Екатерине в ее несчастье, которое называется «Елизавета не умерла», но понять душевный настрой жены наследника он просто обязан. Уже несколько месяцев Екатерина находилась в таком состоянии, что, казалось, еще шаг, может быть, два, и она вместе с мужем займет русский трон. Великая княгиня и хотела этого, и боялась. У этого страха было много обличий. Она была влюблена, она была беременна, у нее было полно врагов, она знала, как много может возникнуть нелепейших случайностей, которые помешали бы ей не только занять трон, но и лишиться всех надежд, а это для такой натуры, как Екатерина, было сродни физической смерти.

То, что Елизавета стала выздоравливать, никак не уничтожило прожектов о престолонаследии, а только отодвинуло их на неопределенный срок.

Елизавете становилось лучше по капле в день, вот она стала говорить, невнятно, но настойчиво, вот села, однако и шага сделать не могла из-за опухших ног. И сразу появились желудочные колики, потом опять конвульсии. Императрица была хронически больна, однако у нее достало сил для отставки Апраксина и назначения на место главнокомандующего бывшего главного директора канцелярии строений генерала Фермора. Некогда он занимал у фельдмаршала Миниха пост генерал-квартирмейстера. Невелика, должность, но Фермор быстро сделал карьеру, он был надежен, исполнителен, императрица всегда была милостива к нему, а в этой войне первые победы при Мемеле и Тильзите были связаны с его именем.

Первоначальный приказ Апраксин был — ехать немедля в Петербург, но в дороге он задержался в Нарве. Екатерина не могла узнать, чем вызвана эта задержка. Не знал того и Бестужев, поэтому решил послать на разведку Белова.

Александр должен был отвезти последнее послание канцлера, в котором тот призывай фельдмаршала, уповая на высшую справедливость сохранить здоровье, дух и веру, поскольку Их Величество милосердна и милостива, словом, взяв самый высокий и торжественный тон, испещрил бумагу самыми пустыми словами. Письмо было написано для отвода глаз, главное задание не доверили бумаге: Белов должен был устно выяснить у их высокопревосходительства, где письмо их высочества, написанное перед Гросс-Егерсдорфской баталией. Должен был он также узнать у Апраксина, написал ли тот ответ на оное послание великой княгини. Александр был совершенно уверен, что задание это секретно, и был весьма удивлен, когда узнал, что о его отъезде в армию знает Понятовский. Более того, очаровательный поляк в самых лестных выражениях сообщил, что великая княгиня хотела бы увидеть Белова перед отъездом. Это было полной неожиданностью для Александра. Или хозяйка молодого двора решила вдруг приблизить его к своему кружку? Нет… маловероятно. «Я ей нужен по делу», — подумал Белов.

Встреча произошла в обстановке очень похожей на предыдущую, казалось, в комнате все еще слышались отзвуки тех разговоров и того смеха, только гостиная была не китайскою, а римскою, посему на каминной полке стояли часы с подобающими бронзовыми воинами в гривастых шлемах, такие же шлемы слагали незамысловатый гипсовый узор на потолке и повторялись в рисунках черных лакированных амфор на полке. У одной из амфор была отбита ручка, не сейчас, а лет эдак тысячи три назад.

Гостиная как-то незаметно наполнилась людьми. Настроение у всех было самое веселое. Великая княгиня сидела у камина, кресло скрывало ее полноту. Понятовский стоял подле, изогнувшись картинно.

Шутки, смех, простая еда: вареная говядина с солеными огурцами, холодный телячий язык, потом чай с засахаренными орехами и моченым изюмом.

— поели, попили. И вдруг — никого, словно испарились, только чьи-то тени задержались на стенах. В гостиной остались Екатерина, Понятовский и Белов. Весь вечер великая княгиня держала себя очень мило, и если Александр задерживал на ней взгляд чуть дольше секунды, то сразу получал ответный, очень доброжелательный, дружеский, вопросительный, мол, чего еще угодно моему гостю? Белов только улыбался разнеженно, кажется, он был очарован. А сейчас, когда остались, втроем, он понял, что только ради этой минуты и позван.

— У меня к вам просьба, Александр Федорович, — начала негромко Екатерина.

— Задание? — голос его прозвучал почти восторженно, само собой получилось, Белову нравилась великая княгиня.

— Задание? Ни в коем случае. Задание — это когда непременно надо исполнять, потом докладывать. Это как-то по-военному. А у меня просьба.

— Но и просьбу надобно исполнить, и о ней доложить.

— Да, но не щелкать каблуками, не таращить глаза, но шепотом… И за неисполнение этой просьбы никто не будет наказан.

— Тем необходимее мне следовать во всем желанию вашего высочества…

— и подумал: «Господи, когда же она о деле-то начнет?..»

— Я буду откровенна, — сказала Екатерина таким тоном, словно это не само собой разумелось при подобном разговоре, а являлось милостью, — на правах дружбы, — и добавила: — Я знаю, что вы едете в Нарву.

— Я еду в армию, — поправил Александр.

— Но ведь вы увидите Апраксина. Фельдмаршал мой старый друг. Мы переписывались… раньше. Все эти записки мало меня волнуют, но одно мое письмо… Я не хотела, чтобы оно попало в чужие руки. Понимаете?

— Как не понять, — и подумал: «Да она слово в слово повторяет приказ Бестужева!»

— Я послала это письмо с князем Репнинским, — Екатерина вдруг страшно взволновалась. — Запомните эту фамилию. Князь Репнинский погиб в битве при Гросс-Егерсдорфе. А сейчас я хочу знать — получил ли его фельдмаршал и где оно теперь. — Великая княгиня сделала над собой усилие и добавила твердо:

— Я просила Апраксина выслать мое письмо назад вместе с ответом.

— Насколько я понимаю, о нашем разговоре не надо ставить в известность канцлера? Она вдруг кокетливо улыбнулась.

— А это идет вразрез с вашими моральными принципами?

— Ни Боже мой… Только параллельно моим принципам. Но я должен знать и понимать.

— Судя по вашему вопросу, вы все поняли, и поняли правильно. Однако, если об этом узнает Бестужев, большой беды не будет. Просто я не хочу отягощать канцлера моими заботами. У Алексея Петровича своих через край…