Атаман Войска Донского Платов - Андрей Венков Страница 52

Дверь распахнулась. Шаг вперед… И два штыка, сверкнув в тусклом свете люстры, скрестились перед лицом Императрицы.

— Что такое? — в голосе ее было больше удивления, чем других чувств. — Пропустите меня!

Часовые напряженно молчали, видно было, как подрагивают штыки в напрягшихся руках, у одного по щеке сбегала капля пота.

— Кто здесь?.. Кто командует? Волков, вы? — узнала она штабс-капитана Семеновского полка. — Немедленно пропустите меня к моему мужу! А ну!..

Бледный Волков пятился и отрицательно качал головой. «Н-не имею… Н-не могу», — разобрала она, ухватилась руками за стволы ружей и рванула. Часовые чуть качнулись и снова замерли.

— Пропустите меня к моему мужу!..

Полковой адъютант семеновцев Полторацкий почти бегом приблизился к ней и срывающимся голосом объявил, что она не пройдет, ему дано приказание не пускать ее.

— О! Да вы… — вскричала Мария Федоровна, но вдруг смолкла, застонала и качнулась, готовая упасть. Графиня Ливен поддержала ее.

Полторацкий, морщась, обернулся к солдатам. Движение, звяк оружия. Мария Федоровна вдруг прямо перед самым лицом увидела стакан с водой. Стакан мелко дрожал, ронял капли.

— О, нет… — она сделала отрицательный жест рукой.

— Выкушайте, матушка. Вода не отравлена, не бойтесь за себя, — сказал державший стакан семеновец, отхлебнул сам и вновь протянул ей стакан.

Вздохнув, она взяла и сделала несколько глотков.

Кто-то вынул стакан из ее рук. Отрывистыми, механическими движениями она повернулась и пошла к себе в апартаменты.

— Я неодета…

— Одну минуту, Ваше Величество…

— И пойдите узнайте, кто все это творит. Я коронована, мне предстоит царствовать. А эти люди… Они должны присягать мне… Неужто они не знают?.. Подите узнайте…

Она села в кресло и повторила:

— Одеваться. Я хотела бы увидеть моих невесток…

— Я позову их, Ваше Величество… Что-то еще?

— Да, — и вдруг произнесла по-немецки: — Я хочу царствовать.

Слова эти, вырвавшиеся у Императрицы, стали передаваться по наполненным солдатами комнатам Михайловского замка, они передавались шепотом и именно по-немецки, пока не достигли покоев Великого Князя Александра. Некто, несущий их, прошел прихожую, где шумела толпа разгоряченных молодых офицеров, а пьяный генерал-адъютант Уваров сидел, свесив ноги, на мраморном столике, и заглянул в гостиную. В гостиной на диване весь в слезах лежал Александр Павлович, рядом с ним, тоже заплаканная, стояла его супруга Елизавета Алексеевна, а чуть поодаль — полуодетый, но при сабле Великий Князь Константин.

— Боже мой! Еще новые осложнения! — воскликнул Александр. — Подите скажите ей, что это… это неуместно, по меньшей мере, это весьма странно… В такую минуту… Мы должны быть все вместе…

Граф Петр Алексеевич фон дер Пален вышел переговорить с Императрицей, но замешкался:

— К чему эти уговоры. Нового Императора надо показать войскам. Это и есть главное.

Он вернулся:

— Мы напрасно теряем время. Вашему Величеству надо показаться войскам.

— Ах, до того ли теперь?..

Какой-то офицер протолкался сквозь шумных и пьяных товарищей и сказал Палену на ухо:

— Гвардия ропщет.

— Гвардия?..

— Преображенцы… Надо бы побыстрее. Что здесь?

— Молодой господин предается отчаянию. Оно довольно натурально, но неуместно, — так же тихо ответил Пален. — И еще эта. Вы правы, надо спешить.

Он решительно подошел к Александру, взял его за руку и довольно громко сказал:

— Будет ребячиться. Идите царствовать, покажитесь гвардии.

Александр встал. Его стали опоясывать шарфом.

— Прошу, Ваше Величество!..

Уходя, он сказал супруге:

— Надо все же переговорить с матушкой, ей… ах! Я представляю…

— Этим займется Беннигсен, — сказал Пален, приоткрывая перед Александром дверь.

Императрица Мария Федоровна была одета и пошла в покои старшего сына. Дверь в переднюю оказалась закрытой, и караул так же скрестил ружья перед ней.

— Я хочу видеть мою невестку.

— Ее Величество изволили выйти, — ответил офицер.

— «Ее Величество»? И куда же изволили выйти «Ее Величество»? — с издевкой в голосе опросила Императрица.

— Не могу знать.

— Да кто же все-таки командует здесь?!

— Генерал-лейтенант Беннигсен…

— Немедленно позовите его! Вы слышите?!

Офицер бледнел, но не трогался с места; Леонтий Леонтьевич Беннигсен уже спешил по коридору к Марии Федоровне.

— К вашим услугам, Государыня…

— В чью пользу совершено… в чью пользу совершена вся эта революция? — гневно спросила его Императрица.

— Никакой революции нет, Ваше Величество.

— Но Император мертв, здесь войска, и вам приказано командовать ими?

— Да, Ваше Величество.

— Меня никуда не пускают. Я арестована?

— Ну что вы, Ваше Величество!

— Но все заперто.

— Вокруг замка возможны беспорядки…

— Мне угрожает опасность?

— Все спокойно, Ваше Величество, и все мы находимся здесь, чтобы охранять Ваше Величество.

Императрица надолго замолчала, испытующе глядя на Беннигсена снизу вверх (тот был очень высок).

Какие-то офицеры беспрестанно ходили вокруг, громко переговариваясь и обращаясь к Беннигсену. Один из них подбежал довольно встревоженный:

— Преображенцы молчат… Говорят, что жив…

Императрица встрепенулась. Она видела, как нахмурился Беннигсен. Не все еще было потеряно. Ах, если бы сейчас с ней был хотя бы один преданный лично ей генерал! Войска колебались, они еще верили, что Павел жив. Надо направить их на убийц Императора, а потом…

Еще один офицер подбежал:

— Отъезжают…

За окном раздалось «ура».

— Это семеновцы… Семеновцы за Александра…

Беннигсен, несколько успокоившись, обратился к ней:

— Император Александр поручил мне…

— Император! Император! Александр! — воскликнула Мария Федоровна. — Но кто провозгласил его Императором?

— Голос народа.

— Ах! Я не признаю его, — понизив голос, сказала она, — прежде, чем он не даст мне отчета о своем поведении.

Надо было действовать. Она решительно шагнула к Беннигсену, взяла его за руку, подвела к дверям, ведущим в сторону кабинета Павла Петровича, и проговорила твердым голосом: