Детство Понтия Пилата. Трудный вторник - Юрий Вяземский Страница 52

Словно в Риме у себя выехал на прогулку, или в театр собрался, или в сенат направляется!

Время от времени конные батавы слегка расступались, и тогда к роскошным носилкам волнами, всплесками, брызгами налетали, просачивались, протискивались, отталкивая друг дружку бесконечные Варовы клиенты и прихлебатели: законники и адвокаты, откупщики и ростовщики, торговцы и перевозчики. Их, по моим подсчетам, было не меньше, чем конных охранников-батавов; то есть не менее трехсот человек. Когда их отгоняли от главнокомандующего, они отступали назад и дожидались, когда им подведут их коней. Ибо все они ехали верхом, и для многих из них лошади были отобраны у центурионов и воинов-ветеранов.

(5) Позади Вара и его прихлебателей, перед конными канненефатами, предварявшими когорты Восемнадцатого легиона, без всякой охраны на мохнатых и коротконогих германских лошадках ехали владетельные князья: херуски Ингвиомер и Сегест, Сегимер и Сезитак, хатт Арп, марс Малловенд, бруктер Вальмар. Арминия с ними не было. Потому что он ехал либо в арьергарде, среди своей конницы, либо в непосредственной близости от Вара.

(6) Надо сказать, что лишь двух людей в любое время, беспрепятственно и верхом охранники-батавы пропускали к носилкам полководца: то был легат Семнадцатого легиона, сын Вара Секст, и, ясное дело, преданный и великолепный Арминий.

III. Турма наша, как я уже вспоминал, была приписана к обозу Восемнадцатого легиона. С ним мы и двигались целых шесть дней.

Обоз был немалым. Не таким, конечно, громадным, как обоз Семнадцатого легиона, в котором везли имущество Вара и собранные им «налоги» с несчастных германцев. Но в нашем обозе, помимо необходимого военного снаряжения, материалов и инструментов для устройства лагерных стоянок, следовавшие за Варом купцы везли свои товары. И, в частности, девять подвод были до верху нагружены цепями, в которые собирались заковать мятежников – казуариев и ангривариев, чтобы, пленив их, продать в рабство.

(Ты помнишь, Луций, битву при Каррах и как готовились к ней простодушные римляне?… Видишь, ничему не научается человек. Или пренебрегает поучительной историей своего отечества?)

Помимо турмы отца, обоз охраняли пешие сугамбры и конные убии. Но с этими убиями Марк Пилат не поддерживал отношений, с самого начала движения объявив им, что его турма будет охранять лишь головную часть обоза с военным обмундированием и снаряжением, а прочую рухлядь – цепи и товары – он предоставляет их попечению.

Надо сказать, что отец и его всадники с самого начала отнеслись к убиям презрительно, полагая, что эти длинноусые и островолосые галлы неуклюже держатся на своих лошадях и доверия не заслуживают.

Командовать обозом был поставлен военный трибун Минуций Магий – совсем еще молодой римлянин, который в первый же день отобрал у отца десять уксамских лошадей (на мавританцев после того случая никто уже не покушался) и раздал их частью другим трибунам, частью – своим друзьям среди прихлебателей полководца. Через день еще десять уксамцев забрал и отдал их командирам продовольственных отрядов. Так что конники Пилата отныне ехали на мавританцах, а наши молодчики – либо по двое на оставшихся десяти уксамских лошадях, либо шли пешим порядком, наравне с конюхами-колонами.

Так что для меня уже не нашлось коня, и я ехал на телеге вместе с Лусеной.

По-прежнему я оказывал всемерную помощь нашим солдатам: на привалах собирал сухие сучья, помогал разжигать костры, приносил воду, а также чистил, поил и кормил тех лошадей, которых мне доверяли.

(2) Пшеница и сухари на двадцать дней марша, насколько я понимаю, были только в турме моего отца. Остальные отправились с крайне ограниченными припасами, рассчитывая на продовольственные отряды и на фуражиров.

И действительно, бруктеры, по землям которых мы двигались, были на редкость гостеприимны: не только безропотно и в изобилии отдавали легионным снабженцам зерно и муку, сено и желуди, но жители некоторых близлежащих деревень сами выходили на дорогу с провизией, чтобы нашим продовольственным отрядам не приходилось утруждать себя поисками.

Лишь один раз, за две лагерные стоянки до Миндона, один из фуражных отрядов, обслуживавший Семнадцатый легион, вернувшись, доложил, что ему на двух хуторах было оказано неповиновение, а применять насилие командир не решился, так как было приказано ничем не притеснять дружественные племена.

Тотчас на расследование происшествия был отправлен уже знакомый нам Вальмар – повелитель бруктеров. И хотя он так и не вернулся назад, никто не придал этому значения: считали, что князь задержался и вот-вот догонит войско.

IV. Первое нападение произошло в сентябрьские иды, после шести дней движения, под вечер, в одном переходе от Миндона.

Самого сражения я не видел. Но многие потом рассказывали, а я, как предупреждал тебя, старательно собирал и проверял описания.

(2) Итак, шедший в авангарде Семнадцатый легион едва выбрал место для лагеря и еще не снял с себя амуниции, как на него налетел конный отряд – не более трехсот всадников. Думали, что это ангриварии, но на самом деле это были бруктеры.

Конные треверы, которых, напомню, было в два раза больше числом, тут же ринулись в бой. Германцы дрогнули и, развернув коней, обратились в бегство. Треверы же, словно забыв об излюбленной тактике германцев и не чувствуя никакого подвоха, гордясь своим численным превосходством, радостно устремились в погоню.

(3) Едва они скрылись из виду, как на легионеров, не успевших ни стать лагерем, ни развернуться в боевые порядки, спереди, справа и слева из окрестных лесов с варварским воем и дикими криками высыпала многочисленная германская пехота.

Слава богам, фризские лучники и пращники не растерялись, выскочили вперед и, прикрыв собой не готовых к бою легионеров, обрушили на нападавших свои бьющие без промаха снаряды.

(4) А треверская конница между тем, как и следовало ожидать, попала в ловушку. Ведь малочисленные германские конники специально убегали, чтобы заманить треверов в засаду. С трех сторон окруженные теперь конными и пешими германцами, треверы, сбившись в кучу, некоторое время пытались оказывать сопротивление, но скоро потеряв командира, в свою очередь обратились в бегство и кинулись назад, под прикрытие Семнадцатого легиона, который сами должны были прикрывать.

В панике, их охватившей, они не заметили, что, вернувшись на место сражения, они смяли не только нападавших германцев, но врезавшись в ряды доблестных фризов, топтали собственную легковооруженную пехоту.

(5) Слава Фортуне и Марсу, опытные легионеры Семнадцатого Великолепного за это время успели кое-как построиться в боевые порядки. Но фланги были несколько расстроены: отчасти яростно нападавшим неприятелем, отчасти беспорядочным возвращением треверских всадников.

К тому же Публий Квинтилий Вар две когорты – Пятую и Шестую – вывел из боя и отправил на охрану драгоценного своего обоза. И в продолжение боя отборные воины бездействовали возле телег, в то время как другие легионеры мужественно бились с врагом.