Король говорит! - Питер Конради Страница 52

Праздник продолжался, и принцессы попросили родителей позволить им выйти в толпу. Король согласился. («Бедняжки, у них пока еще не было никаких развлечений», — записал он в дневнике.) И таким образом в половине одиннадцатого в сопровождении незаметного эскорта гвардейских офицеров Элизабет и Маргарет инкогнито выскользнули из дворца. Никто, по-видимому, не узнал двух молоденьких девушек, и они присоединились к длинной цепи танцующих, в которой прошли через одни двери отеля «Риц» и вышли через другие.

В половине двенадцатого королева послала за Лайонелом и Миртл, и они откланялись. Затем Питер Таунсенд, королевский церемониймейстер и будущий любовник принцессы Маргарет, проводил их через сады до королевских конюшен, где их ожидала машина. К этому времени толпы значительно поредели, но множество людей все еще оставались на улицах, празднуя победу.

По пути домой Логи подвезли одного солдата до Кеннингтон-Оувал в южной части Лондона, а после того, как он вышел, подобрали супружескую пару с маленькой девочкой — им нужно было в Дог-Кеннел-Хилл, а это было рядом с домом. По дороге они разговаривали о вечерних событиях и о короле с королевой. Выходя, попутчики тепло благодарили Логов, и Лайонел услышал, как малышка сонным голоском пожелала им доброй ночи.

Хотя Логу недавно исполнилось шестьдесят пять, он не собирался уходить от дел и продолжал работу с другими пациентами. 3 июня 1945 года Майвилл написал ему, чтобы поблагодарить за то, что он «сделал для молодого Астера». Речь шла о Майкле Астере, двадцатидевятилетнем сыне виконта Астера, богатого владельца газеты «Обсервер»: Майкл захотел по примеру отца заняться политикой. «Ваши усилия принесли успех — его избрали кандидатом от округа, — сообщил Майвилл. — Он должен пройти, поскольку это „надежный“ округ, но от него, боюсь, будет мало проку, когда он окажется в палате общин». В следующем месяце в ходе всеобщих выборов Астер был, как и ожидалось, избран как член парламента от Восточного Суррея, но прослужил только до 1951 года, не оставив сколько-нибудь заметного следа в политической жизни Британии.

Для Лога радость возвращения к мирной жизни вскоре омрачилась личной трагедией.

В июне он лежал в больнице Сент-Эндрюз в Доллис-Хилл, в северо-западной части Лондона, где ему делали операцию простаты; у Миртл случился инфаркт, и ее привезли в ту же больницу. Она умерла через несколько дней, 22 июня.

Лайонел был убит горем. Миртл была главным человеком в его жизни, они бесконечно любили друг друга. Участвуя в 1942 году в программе Би-би-си под названием «По моему выбору», он сказал о своей жене: «Она всегда была рядом со мной… и отважно помогала мне на трудной дороге». Ее кремировали в «Онор-Оук крематориум» в юго-восточной части Лондона, недалеко от их дома.

Король прислал телеграмму соболезнования, как только услышал новость: «Королева и я глубоко опечалены известием о смерти миссис Лог и шлем свои соболезнования Вам и Вашей семье в постигшем Вас горе. Георг». Следом он послал два письма: одно 27 июня, второе — на другой день. «Я был так потрясен, когда мне об этом сказали, ведь Ваша жена была в добром здравии вечером в День Победы, — писал он. — Пожалуйста, непременно дайте мне знать, если я чем-то могу Вам помочь».

Логу предстояло переживать свое горе в отсутствие двух из его троих сыновей. Валентин через несколько недель уезжал в Индию с нейрохирургической бригадой, а Тони, по-видимому, предстояло возвращение в Италию. Лог надеялся, что хотя бы Лори останется в Британии. «Ему нелегко пришлось в Африке, и он еще не оправился от этого, — писал он королю 14 июля. — Не знаю, что бы я делал без него».

Сам Лог был по-прежнему нездоров, но все же решил вернуться к работе, этой «великой панацее от всех печалей». «Я всецело в распоряжении Вашего Величества, — пишет он. — Ведь скоро, я полагаю, открытие сессии парламента».

Официальное открытие сессии парламента 15 августа происходило в помпезной обстановке довоенных лет. Тысячи людей вышли на улицы Лондона посмотреть, как король и королева направляются в парламент в королевской карете. Был и еще один повод для торжества: чуть раньше в этот же день, после того как Америка сбросила атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, японский император Хирохито объявил о капитуляции своей страны. Вторая мировая война закончилась.

По своему содержанию речь, написанная для короля, была одной из самых драматичных за несколько десятилетий. Июльские выборы впервые принесли лейбористскому правительству абсолютное большинство голосов, вручив ему мандат на проведение широкомасштабных социальных, экономических и политических реформ, которые должны были изменить облик Британии. Среди главных реформ, проведение которых было возложено на новую администрацию, была национализация шахт, железных дорог, Банка Англии, газовых и электрических компаний, а также реформа системы социального обеспечения и системы образования, создание национальной системы здравоохранения. «Перед моими министрами будет поставлена цель — заботиться о том, чтобы трудовые и материальные ресурсы страны использовались с наибольшей эффективностью в интересах всех», — заявил король.

Будучи по природе склонен к консерватизму, король опасался возможных последствий некоторых наиболее радикальных мер своего нового правительства. Он также был опечален поражением Черчилля, с которым во время войны у них установилась тесная связь. Однако при всех опасениях, как конституционный монарх, он не имел иного выбора, кроме как принять свое новое правительство. На личном уровне у него установились добрые отношения с премьер-министром Клементом Эттли, человеком немногословным, как и сам король, и с некоторыми из новых лейбористских министров. Он испытывал своего рода природную общность с Эньюрином Бивеном, министром здравоохранения, хотя тот и принадлежал к левому крылу лейбористов. Бивен тоже долгое время страдал от заикания и во время первой же аудиенции выразил королю свое восхищение тем, как король сумел победить свой речевой дефект.

Хотя война закончилась, для рядовых британцев жизнь оставалась тяжелой. Экономике страны был нанесен серьезный удар, и нужны были годы, чтобы от него оправиться. Продовольственные карточки не только не были отменены, но нормирование продуктов сделалось еще строже: на хлеб, свободно продававшийся во время войны, были введены нормы, действовавшие с 1946 по 1948 год; нормы на картофель были впервые введены в 1947 году.

Карточную систему отменили лишь в 1954 году, последними были отменены ограничения на мясо и бекон.

Лог по-прежнему практиковал. «Жизнь продолжается, и я, как и раньше, много работаю. Больше, чем мне бы следовало в мои 66, но работа — это единственное, что помогает мне забыться», — писал он в письме брату Миртл, Руперту, в мае 1946 года. В письме он выразил надежду, что сможет приехать на полгода в Австралию, где не был с тех пор, как они с Миртл эмигрировали в Британию в 1924 году. Но у него было повышенное давление, и врачи остерегали его от путешествия самолетом. Это означало, что надо ждать возобновления регулярных морских рейсов. Поездка так и не состоялась.

Одним из самых безнадежных в практике Лога тех лет казался случай Джека Феннелла, заики тридцати одного года, из Мертир-Тидфил в Уэльсе, который в сентябре 1947 года обратился к королю с письмом, умоляя о помощи. Безработный, без гроша в кармане, не имея возможности прокормить своего ребенка, Феннелл впал в отчаяние и страдал от комплекса неполноценности, в течение многих лет сталкиваясь со своим полным бесправием по причине заикания. 24 сентября Ласеллз отправил это письмо Логу, прося его осмотреть Феннелла и высказать свое мнение. Лог определил, что Феннеллу может потребоваться год лечения, на что у того не было денег. После безрезультатных попыток получить помощь в различных органах социального обеспечения Феннелл в конце концов нашел спонсора в лице виконта Кемсли, газетного магната, владельца «Дейли скетч» и «Санди таймс». Получив место в воинском общежитии в Вестминстере и предложение работы в типографии Кемсли, Феннелл начал лечиться в январе 1948 года.