Сенека. Избранные труды - Луций Анней Сенека Страница 52

Лицо в огне, глубоко дышит грудь,

Кричит, глаза кропит слезой обильной,

Смеется вдруг: все страсти в ней бушуют.

Колеблется, куда оборотить

Всю тяжесть духа, дышащего гневом.

Грозит, бушует, жалуется, стонет…

Где разобьется бешенства прилив,

Разлившийся широкими волнами?

Не легкое, обычное злодейство

Замыслила она, но превзойдет

Сама себя. Знакомы мне давно

Приметы гнева яростной Медеи.

Громадное злодейство предстоит,

Свирепое, безбожное. Пусть боги

Не оправдают страха моего.

Медея

Несчастная, когда ты знать желаешь

Предел вражды, то подражай любви.

Безмерно я любила, и теперь

Мне царский брак терпеть неотомщенной?

И этот день я праздно проведу,

Которого упорно домогалась.

Пока земля посередине прочна,

Устойчиво стоит, приводит небо

В порядке верном зиму и весну,

Пока нельзя песчинки счесть морские,

Сияет солнце днем, а звезды – ночью,

Пока вращает мировая ось

Созвездия сухие двух Медведиц,

Пока стремятся реки в океан,

Дотоле ярость мщенья не утихнет,

Но будет возрастать в моей груди.

Какой свирепый зверь, какая Сцилла

С Харибдою, глотающей моря,

Иль Этна, подавившая титанов,

Угрозами такими закипят?

Ни быстрая река, ни бурный Понт,

Бушующий над налетевшим Кором,

Ни ветром раздуваемое пламя

Не остановят гнева моего.

Я все разворочу и опрокину…

Но, может быть, боялся он Креонта,

Войны с царем Фессалии? Нет, нет:

Для истинной любви никто не страшен.

Быть может, он пред силой уступил?

Но мог прийти поговорить с женою

В последний раз. И этого – жестокий —

Он побоялся. Мог у тестя он

Добиться и отсрочки для изгнанья.

Один мне день дарован для прощанья

С двумя детьми. Но нет, я не ропщу

На малый срок, и мне его довольно.

Свершит, свершит единый этот день,

О чем молчать уже никто не будет.

Я вызову на бой богов – и все

Я поколеблю!

Кормилица

Госпожа, верни

Спокойствие взволнованному сердцу,

Смягчись душой.

Медея

В одном лишь я могу

Найти покой: разрушить все с собой.

Пусть все со мной исчезнет. О, как сладко

Тому, кто гибнет, увлекать других.

Кормилица

Как много страхов ждет тебя, подумай,

Коль будешь ты упорствовать. Никто

Не борется с царями безопасно.

Язон. Медея

Язон

О Рок суровый, жребий мой, жестокий

И в ярости, и в милости равно!

Как часто бог оказывал мне помощь

Ужаснее опасностей самих.

Когда б хотел я верным быть супруге,

Я смерти был бы обречен; теперь

Имею жизнь, зато теряю верность.

Не страх над нею восторжествовал,

А лишь любовь: последовали б дети

За мной во гроб. Святая Справедливость,

О, если ты еще живешь на небе,

Тебя зову в свидетели: отца

Лишь дети победили. Полагаю,

Что и сама она, хоть и жестока,

Хоть и не любит гнуться под ярмом,

Детей предпочитает ласкам мужа.

Решился к ней я подступить с мольбой,

Но вот она, едва меня завидя,

Навстречу прыгнула; перед собой

Несет вражду, и на лице написан

Весь ярый гнев.

Медея

Бегу, бегу, Язон!

Менять места не ново для меня,

Нова причина бегства: для тебя лишь

Имела я привычку убегать.

Я ухожу, раз ты повелеваешь

Мне убежать из дома; но куда

Меня ты посылаешь? Устремлюсь ли

Я в Фазис и Колхиду – край отца,

Где пажити омыты кровью брата?

Каких земель искать повелеваешь?

Какие указуешь мне моря?

Не моря ли Понтийского пучины,

Где я везла обратно рать царей,

За милым следуя чрез Симплегады?

В Иолк ли малый мне бежать? В долины ль

Фессалии? Я заперла себе

Дороги все, которые открыла

Перед тобой. Изгнаннице изгнанье

Повелеваешь ты, но не даешь.

Пойду однако; царский зять велел —

Отказа нет. Подвергни истязаниям,

Я заслужила их. Пусть царский гнев

Соперницу кровавым наказаньем

Раздавит, руки в узы заключит,

Запрет меня в пещере вечно темной.

Я большего заслуживаю…

Неблагодарный! Или ты не помнишь,

Средь ужаса товарищей твоих,

На пажитях Эета броненосных,

Огонь из пасти пламенных быков,

Когда по приказанью моему

Себя самих взаимно истребили

Те воины, рожденные землей?

Прибавь сюда желанную добычу —

Барана Фрикса, как я усыпила

Бессонное чудовище – дракона,

Как брата смерти предала, в одном

Убийстве два убийства совершила,

И дочерей заставила коварством

Рассечь на части слабого отца.

Во имя будущих твоих детей,

Чудовищ побежденных, этих рук,

Которых для тебя я не жалела,

Прошедших страхов, и небес, и волн

Свидетелей безмолвных брачной клятвы.