Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский Страница 52

В основу были положены следующие принципы: 1) курсы вводились только на время войны; 2) наибольшее внимание при жандармской подготовке уделялось интересам армии; 3) подготовка офицерского состава ориентирована на решение конкретных практических задач, а не на освоение общего теоретического курса; 4) подготовка производится не долее чем в течение восьми недель и охватывает только основы жандармской службы ^[519].

На временных жандармских офицерских курсах преподавались производство дознаний и политический розыск, военный розыск, история революционного движения, уголовное законодательство, государственное право, железнодорожная служба, военно-административный курс, правила ведения хозяйствования. Эта программа имеет явно компромиссный характер. С одной стороны, в нее были включены история революционного движения, государственное и уголовное право, но с другой – не был включен курс полицейского права и был сохранен отдельный курс правил ведения хозяйствования в корпусе. Военно-административный курс не потерял административного устройства империи.

Также произошли серьезные изменения в преподавательском составе. Некоторые преподаватели продолжили чтение своего курса, но большинство было заменено. «История революционного движения» осталась за Ф. С. Рожановым, а «Устройство корпуса», переименованное в связи с внесенными в курс изменениями в «Правила хозяйствования», продолжил читать полковник С. М. Пискунов. Остальные преподаватели были новыми. Нововведенный курс военного розыска был поручен талантливому офицеру полковнику князю В. Г. Туркестанову. Он был одним из отцов русской военной контрразведки: с 1911 г. возглавлял контрразведывательное отделение штаба Московского военного округа, а с 4 сентября 1915 г. занимал одновременно две должности – начальника контрразведывательного отделения Главного управления Генерального штаба и начальника Центрального военно-регистрационного бюро при ГУГШ, то есть фактически руководил русской военной контрразведкой ^[520]. Объединенный курс производства дознаний и политического розыска читал крупный аналитик МВД, бывший начальник Петроградского охранного отделения генерал-майор П. К. Попов. Привлечение к организации временных курсов таких выдающихся профессионалов, как Попов, Рожанов и Туркестанов, говорит о важности, которую им придавало руководство жандармерии.

Главная проблема была в наборе самих офицерских чинов для их подготовки на курсах. Большая часть старого кадрового офицерства находилась в действующей армии или погибла. Из 72 985 боевых потерь офицеров и военных чиновников за всю Великую войну в 1914–1915 гг. погибло 45 115 человек, то есть почти 62 %. Если принять в расчет, что на 1 ноября 1914 г. в русской армии служили 38 156 офицеров, то получается, что за первые два года погибло или было выведено из строя почти все кадровое офицерство ^[521]. В основном офицерский состав армии пополнялся за счет офицеров с незаконченным сроком обучения в военных училищах или окончивших ускоренные курсы при военных училищах, школы прапорщиков. Все чаще в офицеры производились отличившиеся в бою унтер-офицеры, солдаты, студенты. С начала войны до мая 1917 г. было выпущено 172 358 прапорщиков ^[522], что составляло более 90 % офицерского состава армии. В таких тяжелых условиях Военное министерство не разрешило бы переводить в корпус жандармов старых кадровых офицеров, ценившихся в армии на вес золота.

Временное положение разрешало эту проблему следующим образом: «К переводу в корпус жандармов допускаются те из эвакуированных офицеров, которые согласно распоряжению Главного управления Генерального штаба (по эвакуационному управлению) будут причислены к третьей категории, то есть будут признаны способными нести службу в обстановке мирного времени, причем первый разряд этой категории признается безусловно пригодным, а из второго и третьего разряда могут быть выбраны офицеры, по усмотрению начальства корпуса (не исключая возможности медицинского освидетельствования комиссией врачей при штабе корпуса), кои будут признаны вполне соответствующими для специальной службы в корпусе жандармов» ^[523]. Получалось, что в жандармерию военного времени брали эвакуированных офицеров, не способных по состоянию здоровья служить в действующей армии, но и не инвалидов. Такой подбор был заранее обречен на провал, так как в основном легкораненые возвращались на фронт.

В Положении подробно описывалась процедура поступления: «Обер-офицеры, желающие быть командированными на курсы, заявляют о том письменно начальнику штаба Отдельного корпуса жандармов или начальникам местных жандармских управлений, с приложением копии послужного списка или краткой записки о службе и медицинского свидетельства, удостоверяющего принадлежность их к третьей категории эвакуированных офицеров». После подачи записки офицера проверяли на политическую благонадежность и вызывали для прохождения предварительных испытаний, которые, как и в мирное время, состояли из письменного и устного экзаменов. Письменное испытание заключалось в написании небольшого сочинения на заданную тему. Устный экзамен не требовал от поступающих тех глубоких познаний, которые проверялись на предварительных испытаниях в довоенный период. «Устное испытание состоит в предложении обер-офицерам вопросов из общих сведений, почерпнутых ими при прохождении курсов учебных заведений или военных училищ, а равно и тех вопросов, ответы на которые осветят комиссии способность обер-офицера сознательно относиться к окружающей его обстановке и к текущим политическим и общественным событиям» ^[524]. То есть выяснялся минимальный интеллектуальный уровень офицеров, а также усвоение ими материала.

Предварительные испытания проводились в ГЖУ, в зоне ответственности коих размещался эвакуационный пункт, где находился претендент на поступление в жандармерию офицер, или в районе ближайшего штаба военного округа. В случае успешного прохождения офицера должны были вызвать в Петроград для прохождения восьминедельных курсов при штабе корпуса жандармов.

Однако эту внешне простую систему было достаточно сложно запустить. Прежде всего возникли проблемы с оповещением офицеров о возможности перевода в жандармерию. 4 февраля 1916 г. директор департамента Кафафов, тормозивший в течение полугода принятие Положения, был снят с должности. На его место назначили решительного бывшего московского градоначальника Климовича.

Между ним и Никольским произошла личная встреча, на которой обсуждалась проблема набора офицеров в жандармерию. Понимая бессилие заложенной во Временном положении системы поступления на курсы, они, не отбрасывая этой системы, приняли новую тактику. Со стороны Никольского и руководства корпуса на курсы отбирались и направлялись дети и родственники давно служивших и проверенных жандармских офицеров, а со стороны Климовича и департамента начался поиск офицеров общей полиции, способных нести жандармскую службу. По первому направлению было выдвинуто несколько кандидатур: поручик Петроградского жандармского дивизиона В. В. Шлихтинг ^[525], сын бывшего начальника Ковенского и Тверского ГЖУ генерал-майора В. А. Шлихтинга ^[526], поручик лейб-гвардии Измайловского полка А. Д. Правиков, сын помощника начальника штаба корпуса Правикова. Кроме проверенных представителей известных жандармских семейств штаб отобрал офицеров, проходивших службу в строевых частях – жандармских дивизионах. На курсы поступили поручик Варшавского жандармского дивизиона А. Н. Бонч-Бруевич, поручик Московского жандармского дивизиона В. А. Орлицкий, штабс-ротмистр Петроградского жандармского дивизиона Н. А. Куличенко.