"Юнкерс-87". Stuka в бою - Александр Клинге Страница 51

В 1944 году "Штуки" воевали в основном на южном участке советско-германского фронта. Причем советские истребители, действовавшие в этом районе, видели в воздухе Ju-87 гораздо больше и чаще, чем это позволяли реально находившиеся в распоряжении немцев силы. Объясняется это достаточно просто. Помимо Люфтваффе, "Штука" находилась на вооружении ряда государств-сателлитов Третьего рейха. Причем чем более рискованным становилось использование пикировщиков на фронте, тем щедрее немцы раздавали их своим союзникам.

Венгрия в 1943 году получила 45 совершенно устаревших "Берт" и 12 "Дор" различных модификаций. Поставки Ju-87D-5 продолжались и в дальнейшем. Венгерские "Штуки" воевали на Восточном фронте вплоть до последних дней войны. На Восточный фронт попала и хорватская эскадрилья, которая в 1944 году получила несколько уцелевших к тому моменту "Рихардов". Эти машины были уже совершенно изношены и представляли для своих пилотов едва ли не большую опасность, чем для противника, однако исправно использовались в боях. Ju-87D получили и словацкие военно-воздушные силы, причем в Словакии была даже сделана попытка организовать в 1944 году собственное производство "Штук".

^{Полковник Ганс-Ульрих Рудель — самый известный пилот "Штуки"}

Однако обладателем наибольшего среди всех союзников Германии числа пикировщиков стала Румыния. Румыния занимала особое положение среди сателлитов Третьего рейха, потому что обладала значительной по размерам армией, которую была готова целиком направить на Восточный фронт. Первые Ju-87B-2 в количестве 40 машин румыны получили еще осенью 1940 года, когда эти самолеты котировались весьма высоко. Румынские "Штуки" принимали участие в агрессии против Советского Союза с первых дней кампании в составе 6-й бомбардировочной группы. Однако по-настоящему крупные поставки начались в 1943–1944 годах, когда румынская авиация получила в общей сложности более 200 пикирующих бомбардировщиков, по преимуществу модификации "Дора". После капитуляции Румынии уцелевшие самолеты сражались против немцев.

Такой же была и судьба болгарских "Штук". Болгария получила 12 пикировщиков в 1942 году и еще 32 машины год спустя. Участвовали они в основном в операциях против югославских партизан. После перехода Болгарии на сторону антигитлеровской коалиции эти машины воевали против вермахта.

В итоге в последние полтора года войны румынские и венгерские "Штуки" встречались советским истребителям гораздо чаще, чем немецкие. Поскольку квалификация пилотов восточноевропейских стран была, как правило, ниже, уничтожались эти самолеты еще легче. Г.Н. Захаров вспоминал:

"Немецкая авиация в ту пору при каждом улучшении погоды пыталась бомбить наши войска, и для нанесения ударов противник использовал бомбардировщики.

Ю-87 группами — от семи до тридцати пяти самолетов. Однако надежно прикрыть свои бомбардировщики немцы уже не могли, и большинство попыток нанести удар, как правило, заканчивалось неудачно".

Если говорить о все еще летавших днем немецких "Штуках", то теперь их приходилось в обязательном порядке прикрывать истребителями. В особенности это относилось к группе Руделя — допустить гибели прославленного аса руководство Люфтваффе никак не могло. Однако если не подпускать к нему советские истребители у экспертов истребительных эскадр еще получалось, то от попаданий зенитных снарядов не был застрахован никто. В марте 1944 года Рудель едва не попал в плен, попытавшись спасти экипаж совершившего вынужденную посадку самолета из своей группы. В своих воспоминаниях он подробно описывал предшествовавший этому воздушный бой:

"20 марта после семи вылетов в районы Николаева и Балты я вылетаю со своей эскадрильей в восьмой раз, это наша первая миссия за последние пять дней против Ямпольского моста. Небо ярко-синее, и можно предположить почти наверняка, что после такого длительного перерыва оборона будет существенно усилена зенитными средствами и защитой истребителей. Поскольку летное поле и сама деревня Раховка тонут в грязи, наша истребительная эскадрилья перебазировалась в Одессу, аэродром которой имеет бетонную взлетно-посадочную полосу. Наши "Штуки", оснащенные широкими шинами, способны гораздо лучше справляться с грязью и проваливаются в нее в меньшей степени, чем истребители. Мы договариваемся по телефону о рандеву в определенное время в 45 км от цели на высоте 5000 метров, прямо над приметной излучиной Днестра. Но, скорее всего, в Одессе возникают какие-то трудности. В точке встречи эскорта нет. Цель обозначена ясно, поэтому мы, естественно, решаем продолжать полет. В моей эскадрилье несколько новых экипажей. Качество их подготовки не такое высокое, как раньше. По-настоящему хорошие летчики к тому времени уже давно находятся на фронте, горючее для тренировочных полетов строго рационировано и составляет определенное количество литров на каждого человека. Я твердо верю, что если бы я сам был ограничен таким малым количеством, то не смог бы летать лучше, чем эти молодые пилоты. Мы все еще находимся в тридцати километрах от нашей цели, когда я предупреждаю: "Вражеские истребители". К нам приближается более двадцати советских Ла-5. Наш груз бомб затрудняет маневрирование. Я летаю оборонительными кругами, чтобы в любой момент можно было зайти в хвост истребителям, поскольку они намереваются сбить мой замыкающий самолет. Несмотря на воздушный бой, я постепенно приближаюсь к цели. Отдельных русских, которые пытаются сбить меня, заходя спереди, я разочаровываю своей мобильной тактикой, затем в последний момент я пикирую через самую их гущу и начинаю карабкаться вверх. Если молодые экипажи смогут продержаться до конца сегодняшнего дня, они многому смогут научиться.

"Приготовиться к атаке — сомкнуть строй — атака!"

И я пикирую на мост. Во время пикирования я вижу вспышки зенитных орудий, защищающих мост. Снаряды с визгом проносятся мимо моего самолета.

Хеншель говорит, что небо как будто покрыто клочками шерсти, так он называет разрывы зенитных снарядов. Наш строй теряет свою монолитность и разваливается, это делает нас более уязвимыми для атаки истребителей. Я предупреждаю тех, кто ковыляет позади:

"Скорее догоняйте, мы боимся не меньше вашего".

Ни одного ругательства не срывается с моего языка. Я закладываю вираж и с высоты 300 метров вижу, как моя бомба взрывается рядом с мостом. Значит, дует ветер.

"Ветер слева, поправка влево".

Прямое попадание бомбы с нашего третьего по счету самолета уничтожает мост. Кружась вокруг, я обнаруживаю позиции зенитных батарей и отдаю приказ атаковать их.

"Сегодня им достанется", — высказывает свое мнение Хеншель.

К несчастью, два новых экипажа немного отстали во время пикирования. Лаги отрезают их. Один из этих самолетов изрешечен пулями и проносится мимо меня в направлении территории, занятой противником. Я пытаюсь догнать его, но я не могу бросить из-за него всю эскадрилью на произвол судьбы. Я ору на него по радиотелефону, я ругаю его, но ничто не помогает. Он уходит, снижаясь, к русскому берегу Днестра. За ним тянется узкая полоска дыма. Он без сомнения мог бы продержаться в воздухе еще несколько минут, как другие, и долетел бы до наших окопов.