Адмирал Нельсон. Герой и любовник - Владимир Шигин Страница 51

Последняя цитата наиболее показательна, ибо упоминание фамилии без всяких титулов означало по английской традиции, что Нельсон уже возведен газетчиками в ранг национальных героев, знать которых обязан каждый англичанин.

Художники наперебой просили написать портрет героя двух жестоких битв. Довольный Нельсон охотно позировал. Почти в каждом магазине теперь продавались репродукции наскоро написанных сюжетов: Нельсон в парадном мундире; Нельсон, задумчиво смотрящий в морскую даль; Нельсон при Сент-Винсенте и Нельсон при Тенерифе; Нельсон с двумя руками и двумя глазами и Нельсон с одной рукой и черной повязкой на глазу. Каждый мог выбрать образ по своему вкусу. Суета вокруг героя двух битв была несусветная. Когда графу Сент-Винсенту рассказали о происходящей вокруг Нельсона шумихе, он передернул плечами:

— Глупый малыш! Неужели он думает, что, позируя каждому лондонскому художнику, что-то добавляет к своей славе? Впрочем, может быть, ему будет полезно натешиться своей известностью! Чем скорее ему это наскучит, тем будет лучше для дела!

Что касается Фанни, то, думается, ей было нелегко увидеть вместо молодого и милого мужа однорукого и одноглазого седого калеку, однако она ничем не выдала своей тревоги.

Несколько месяцев Нельсон залечивал свою тяжелую рану, которая причиняла ему много страданий. Фанни в это время показала себя настоящим и преданным другом. Она не отходила от мужа ни на шаг, была ему и слугой, и нянькой, и медсестрой. Сама меняла повязки на медленно заживающей культе, кормила, читала книги и газеты, помогала разрабатывать левую руку, ободряла и развлекала. Наверное, Горацио и Фанни никогда еще не были столь близки душой и сердцем, как в эти месяцы.

Несмотря на лечение, Нельсон продолжал испытывать сильные боли в культе и, хотя старался бодриться на людях, спать теперь мог, только приняв опиум. Лихорадочное состояние вызывало боли во всем теле. Нельсон считал, что это следствие присущего всем морякам ревматизма. Однако было ясно, что долго так продолжаться не может. Супруги решают ехать в Лондон и проконсультироваться у лучших врачей. Медицинские светила быстро установили, что причиной острых болей является ошибка корабельного эскулапа, который в горячке боя плохо перевязал рану, в результате чего плечевая артерия оказалась пережатой, что и служило источником всех неприятностей.

— Что же мне делать? — поинтересовался удрученный Нельсон.

— Принимайте лекарства, делайте травяные компрессы, и со временем все придет в норму! — посоветовали ему.

— Но в том-то и дело, что у меня нет времени! — возмутился контр-адмирал. — Идет война, и я обязан быть на своем посту!

— Тогда остается только терпеть! — развели руками седовласые хирурги.

С этого дня безрукий герой Сент-Винсента безропотно выполнял все медицинские предписания, стремясь как можно быстрее встать в строй. Одновременно он учился писать и действовать левой рукой.

Первое время Нельсон сильно переживал, что полученное ранение лишит его возможности служить на действующем флоте, но после обещаний короля успокоился. Из себя его теперь выводили лишь бесконечные вызовы на медицинское освидетельствование. Морские врачи не желали давать Нельсону никаких поблажек, и его это сильно задевало.

— Они заставляют меня являться для освидетельствования каждого из моих ранений отдельно, как будто этого нельзя сделать за один раз! И почему прием мне назначают только на вечер, когда я почти ничего не вижу и двигаюсь как слепой! — в сердцах жаловался он Фанни.

Биограф адмирала Карола Оман сетует по этому поводу: «Офицеру, который не располагал экипажем и ежедневно переносил тяжелую перевязку после ампутации руки, приглашение явиться в Сити после того, как стемнеет, в разгар сезона лондонских туманов для обследования раны, полученной три года назад, не представлялось разумным».

Нельсон не был бы самим собой, если бы не объявил «войну» докторам. Вначале он сообщил лордам Адмиралтейства, что готов являться на осмотр хоть каждый день, но только в утренние или дневные часы. Врачам пришлось уступить.

В свободное время, которого у него теперь было вдосталь, Нельсон много и с удовольствием общается со своими старыми друзьями: капитаном Локером и Александром Дэвисоном (ставшим к этому времени преуспевающим призовым агентом). Близко сходится Нельсон и с лордом Минто (Джилбертом Эллитом), занимавшим пост вице-короля Корсики в то время, когда он ее освобождал.

* * *

Тем временем ход войны принял для Англии весьма неприятный оборот. Созданная антифранцузская коалиция рассыпалась как карточный домик. Мир с Парижем, как уже известно, одна задругой подписали Пруссия, Испания и Голландия. Итальянский поход генерала Бонапарта завершился захватом почти всей территории страны. В октябре 1797 года подписала вынужденный мирный договор с Францией и разбитая Австрия. Чтобы избежать полного разгрома, Вена уступила французам Бельгию и все свои владения по левому берегу Рейна. Тогда же прекратила свое многовековое существование и захваченная французами Венецианская республика, в силу чего Парижу достались ранее принадлежавшие ей Ионические острова. Англичане остались совершенно одни, их флоту пришлось покинуть пределы Средиземного моря.

Единственным успехом для Лондона стала блестящая победа адмирала Адама Дункана над голландским флотом при Кампердауне. Этот успех вывел из строя союзную Франции Голландию. Однако было очевидно, что успех этот все же второстепенен, ибо окончательное решение вопроса об обладании морем могло решиться только в генеральном столкновении с главным противником — французским флотом.

В лондонских кабинетах напряженно гадали: куда теперь двинут французы свои главные силы, откуда ожидать новой беды. Военный министр Дандас советовался с первым лордом Адмиралтейства о том, что кроется за военными приготовлениями в Тулоне.

— Из всех возможных целей экспедиции я более всего боюсь за Индию! — говорил он лорду Спенсеру. — Может быть, вы посчитаете это игрой воспаленного ума, но я никак не могу избавиться от этих мыслей. Через своих агентов я имею проверенную информацию, что еще в апреле из Парижа сухим путем был отправлен офицер-разведчик. Есть определенные опасения насчет индийского проекта и у сэра Гренвиля ^[5], который установил по своим каналам, что Директория строит далеко идущие планы в отношении Леванта и Индии.

— Через Гибралтар и мимо Африки французам никогда не добраться до берегов Ганга! — пытался успокоить своего собеседника первый лорд. — Наш флот уничтожит их огромный и громоздкий караван в пути.

— Но есть же еще один, куда более безопасный путь!

— Какой же?

— Египет!

Спустя несколько дней уже сам лорд Спенсер получил письмо, тайно пересланное из Парижа от находящегося там в плену капитана Сиднея Смита. Капитан писал, что в Париже спешно набирают в какую-то военную экспедицию геологов, математиков, этнографов и историков. Разговоры же ходят о покорении и изучении Египта и Индии. Тут уже призадумался и первый лорд Адмиралтейства, ведь ошибка в определении направления неприятельского удара будет стоить Англии слишком дорого…