Гамсун. Мечтатель и завоеватель - Ингар Слеттен Коллоен Страница 51

«Моя единственная возлюбленная на этой земле»

На лестнице у входа в Национальный театр стоит двадцатишестилетняя женщина, она ждет Гамсуна. Действие происходит 17 апреля 1908 года. Женщину зовут Мария Лавик. Она называет себя так, чтобы успокоить свою мать, недовольную тем, что ее дочь сожительствует с мужчиной во грехе. Мария только что вышла из кабинета директора театра. Она находилась там как раз в то время, когда директор звонил Гам суну. Она стоит у входа рядом с привратницкой.

Она служит здесь, в театре, меньше года, и эту возможность получила благодаря Гамсуну, хотя он об этом не знает. И вот сейчас, если она произведет на него впечатление, то ей достанется самая главная роль в ее жизни. И он, как никто, сможет помочь ей стать в этой роли непревзойденной.

Вообще выбрать роль ей помог другой мужчина, с которым она жила в течение пяти лет. Вместе с Доре Лавиком они изучили множество пьес, и она сыграла их героинь в большинстве норвежских городов и кое-где в Швеции и Дании. Она так замечательно играла во время этих гастролей Элину в пьесе «У врат царства», что ее взяли на стажировку в Национальный театр. И теперь ей, возможно, удастся выступить в этой роли на главной сцене страны. Вот почему директор театра решил, что ей следует познакомиться с Гамсуном, прославленным автором, о котором говорили много не только хорошего, но и неприятного.

Когда он поднимался по лестнице, некоторые актрисы вышли ему навстречу. Одна из них, довольно зрелая женщина, склоняет голову набок и произносит:

— Помните ли вы, господин Гамсун, как вы сказали однажды, что у меня такое выразительное лицо?

Гамсун улыбается:

— Нет, что-то не припомню, вероятно, это было очень давно ^[181].

Кнут Гамсун прокладывает себе путь ко входу в театр. Он спрашивает Марию Лавик.

Шум смолкает, и наконец появляется Мария.

— О Боже, как вы прекрасны, дитя мое!

Все не могут не слышать, что великий писатель приглашает ее в театральное кафе. Им нужно спуститься вниз, они входят в кафе. Это близко, они делают вместе несколько десятков шагов, но эти шаги оказываются судьбоносными.

Она внимательно наблюдала за ним, в то время как он старательно снимал галоши и ставил свою тяжелую трость в угол кафе рядом со столиком, который он облюбовал для них. Она заметила, что он слегка косолап, и это особенно бросалось в глаза, когда он переставлял ноги. Она видела его фотографии, он совсем не походил на них, так же как и на тот образ, который у нее сложился, когда она читала «Пана» или «Викторию»… Она пыталась найти в его облике нечто утонченное, эстетское, но видела лишь силу.

Взгляд его вовсе не был мечтательным, его глаза оказались светлыми с красными прожилками, что могло свидетельствовать о бессонных ночах, муках творчества, кутежах… Его светло-каштановые волосы уже были тронуты сединой, а строгое выражение лица, которое подчеркивали усы, почти не смягчалось, даже когда он улыбался.

Официант принес портвейн, они выпили, он стал веселее, она — смелее.

Она заметила в его глазах насмешливую искорку, когда поведала ему, что считает своим жизненным предназначением театр.

Они просидели в кафе довольно долго, потом он проводил ее через улицу до служебного входа и стоял, не надевая шляпу, пока она не зашла внутрь.

На следующее утро в Национальный театр принесли высокую вазу с красными розами. Эта ваза находилась у привратника, пока не пришла та, которой это все предназначалось. Трепеща от волнения, она стала считать эти розы. Их было двадцать шесть! По числу ее лет!

И никакой карточки!

Позднее в тот же самый день она получила приглашение. Он назначил ей свидание в отеле. Он встретил ее в вестибюле и повел в ресторан, где швейцар распахнул перед ней дверь. Здесь, внутри, было его царство, за одним столом он собрал самых известных критиков страны.

— Царица Савская! — провозгласил он и хлопнул в ладоши.

На ней было платье цвета лесного мха. Самое красивое ее платье. Она была единственной женщиной среди всех мужчин в тот вечер и в последующие. Она не успела опомниться, как ей пришлось осваивать новое амплуа.