Имам Шамиль - Шапи Казиев Страница 51

Размах экспедиции и ее численность были беспримерными для Кавказа. Воронцов надеялся одним видом своих колонн вселить в горцев убеждение в бессмысленности сопротивления.

3 июня 1845 года Чеченский и Дагестанский отряды, выступив из крепости Внезапной и укрепления Евгеньевского, соединились в Салатавии у села Гертме. 5 июня войска под общим командованием М. Воронцова вступили в Гумбет, а 14 июня, после боя у горы Анчимеэр (Птичья гора),— в Андию.

Устрашившись невиданной силы, к Шамилю стали приходить представители некоторых обществ, прося вступить в переговоры с Воронцовым. Но Шамиль отвечал, что мягкостью или покорностью это войско назад не повернуть. И что лучше подготовиться к сражению. Гонцы имама полетели собирать наибов и ополчение.

Вскоре Шамиль получил послание от Воронцова: «Пусть приходит Шамиль или для мира, или для сражения». На что имам ответил: «Если бы он требовал от меня мира, находясь у себя на родине, то я ответил бы ему речью, соответствующей месту и положению. Ну а в данное время уже не будет между мною и им ничего, кроме меча и битвы. Я готов сражаться с ним в любое время и днем, и ночью. Пусть приготовит любое количество людей».

Передовые отряды Шамиля использовали весь арсенал горной войны: обвалы, разрушение дорог и мостов, засады и завалы, обстрелы с неприступных высот и другие военные хитрости. Растянувшиеся на много верст колонны Воронцова не имели ни минуты покоя. Атаки горцев усиливались, потери росли, а цель экспедиции все отдалялась.

Тактика мертвых зон и выжженной земли, применявшаяся горцами в подобных ситуациях, приняла теперь небывалые размеры. Люди уходили, разрушая свои аулы. В занятых селах Воронцова ждали пепелища. Войска могли надеяться лишь на свои огромные обозы, которые находились в постоянной опасности.

Несмотря на протесты некоторых обществ, Шамиль твердо следовал избранной тактике. Богатый аул Анди прислал депутатов с просьбой разрешить им обороняться, но имам настоял на переселении жителей и велел сжечь аул. Андийцы не подчинились и решили защищать аул уже против Шамиля. Один из знатных андийцев убеждал Воронцова идти на Анди, обещая, что остальные села испугаются и отойдут от Шамиля. А несколько других, желая снискать расположение Воронцова, принесли ему бурки. Бурки оказались весьма кстати, так как погода стала резко меняться и летнее обмундирование не спасало войска Воронцова от неожиданного похолодания.

За это андийский наиб Рамазан велел отрубить отступникам головы и выставить их на пути Воронцова с запиской: «Это воздаяние тем, кто ходил к вам. До сих пор мы вами не занимались. Но теперь вы увидите, что произойдет между нами и вами».

Вскоре Анди разделил участь других аулов на пути Воронцова.

Заняв выжженный аул, командующий издал приказ, из которого следовало, что первая часть плана экспедиции блистательно исполнена, «изверг» Шамиль обратился в бегство, не смея сопротивляться, и что признательность командующего его воинству за беспримерные подвиги обернется щедрыми наградами.

Войскам было разрешено отдохнуть перед дальнейшим движением. Пока хоронили убитых, вместо ожидавшихся депутатов от окрестных сел, просящих о пощаде и изъявляющих покорность, Анди был окружен шамилевскими мюридами и ополченцами.

Имам не атаковал, выжидая, пока обрушившийся на горы снег и холодный ветер не сделают свое дело.

Воронцов оказался в тяжелом положении. Холод и болезни косили отряд, а с окружающих высот били пушки Шамиля. Лошади гибли, не находя корма. Обмороженные солдаты делились с ними размокшими сухарями из своего скудного пайка. Порох сырел и приходил в негодность, а ружейные замки заедало от мороза. Шедший к Воронцову транспорт с припасами был захвачен горцами. Андийца, уверявшего Воронцова в скорой победе, командующий велел прогнать сквозь строй.

Те, кто раньше отговаривал Шамиля от сражения с многочисленным войском Воронцова, теперь спешили обрадовать его вестью о том, что неприступность пришельцев исчезла и мощь их погасла.

Путь к отступлению был отрезан. Но и в Анди оставаться было нельзя. Холод, голод и пули мюридов грозили огромному отряду бесславным концом. Воронцов не пал духом и решил идти дальше — на ставку Шамиля в Дарго.