Записки офицера "Смерша". В походах и рейдах гвардейского кавалерийского полка. 1941-1945 - Олег Ивановский Страница 51

«Что касается Дебреценской операции, в которой активнейшее участие приняла наша конно-механизированная группа, то она выполнила две важнейшие задачи: во-первых, войска фронта нанесли решительное поражение войскам группы «Юг», вышли широким фронтом к реке Тисса и, форсировав ее, захватили оперативный плацдарм для нанесения удара на Будапешт; во-вторых, этот успех создал прямую угрозу тылу вражеских войск, оборонявшихся в Карпатах, и вынудил их к отходу. Это способствовало и успеху войск 4-го Украинского фронта в преодолении Карпат».

Вот так писал генерал Плиев. Если читать его книгу дальше, можно проследить' боевой путь нашего корпуса, дивизии, даже полка. Но это уже чисто военные мемуары. Я не ставил себе задачу рассказать о диспозиции частей, соединений, армий, фронтов. Эту задачу решают полководцы, военные историки. Эти страницы — личное. То, что чувствовал, что видел, в чем участвовал и что переживал я, двадцатидвухлетний лейтенант…

В конце октября войска начали операцию по взятию Будапешта. Наш корпус должен был, войдя в прорыв, уйти в тыл противника, наступать в сторону города Ясо-раксоллаш. Наступать… Очень хорошо помню те дни. Полк был измотан до крайности непрерывными боями, да еще осень! Грязь такая — словами не передашь! А пройти надо полсотни километров по бездорожью, по местности, изрезанной густой сетью оросительных каналов, через многочисленные пункты — узлы сопротивления.

В Будапештской операции нам отводилась задача ско-вывания сил противника, недопущение его частей на помощь войскам, оборонявшим Будапешт, взятие которого выведет Венгрию из войны на стороне гитлеровской Германии.

Осенние дожди и грязь, жуткая грязь. Вязли не только танки и автомашины, вязли кони, вязли люди. В тяжелых кровопролитных боях прошел октябрь, половина ноября. Полк редел на глазах, но продолжал драться, и как дрался!

Вот короткие кусочки из моих писем и записей в дневнике. Последние месяцы 1944 года.

Из письма 13 ноября 1944 года:

«…Ну вот, видите, я жив и здоров. Окончился бой, о котором я писал в предыдущем письме. Нами занято два больших местечка. Противник ожесточенно сопротивлялся. Но что может устоять перед яростью казаков-кубанцев? Сейчас сижу в доме, откуда всего лишь два часа назад выбили немцев: Местечко с таким мудреным венгерским названием, что его можно выговорить только с разбега, с места не скажешь/ У нас его назвали просто: «четырехэтажная Америка», а вот попробуйте, скажите: Аль-ас-ст-Дьердь! Этот бой закончился для меня благополучно, под особенное крещение не попал, если не считать пяти разорвавшихся неподалеку снарядов. Но это пустяки…»

Из дневника:

«26 ноября 1944 года. Полк ведет тяжелый бой. Люди в грязи, под дождем лежат в окопах. Грязь непролазная. Большие потери.

27 ноября. Сосредоточились на хуторах в 5–6 километрах от города Ясороксоллаш. Полк здорово потрепан, неужели не дадут отдохнуть? Как надоела эта проклятая Венгрия!»

Из писем домой в ноябре 1944 года:

«…Воюю в Венгрии. По сводкам только у нас и идут^ бои. Фрицы ожесточенно сопротивляются, но крепко получают по зубам. Снега нет и в помине, жуткая грязь, ноги не вытянешь. 24-го утром пошел снег, но вскоре перестал, а от него еще больше грязи. Как хочется, поверьте мне, хоть на один денечек очутиться в своем родном гнездышке, подышать нашим родным воздухом, услышать дорогую родную речь, увидеть русских людей.

Да, стосковались мы по Родине. А сколько еще ее не видать? Ну, ничего, зато потом будет хорошо. И сейчас мы ведем эти бои за то, чтобы больше никогда их не вести».

«3 декабря 1944 года. Пользуясь предбоевой минуткой, пишу тебе. Знаешь, как хочется в такие минуты отвести душу в откровенной беседе с близким человеком, но все это так далеко… Уже больше полугода не слышал я от окружающих ни одного русского слова, не считая, конечно, своих боевых друзей… Только здесь во всем величии встает далекий и близкий образ Родины».