Шпион номер раз - Геннадий Соколов Страница 51

Чтобы представить себе мощь и влияние обеих резидентур двух разведывательных служб, замечу лишь, что численность их была больше, чем количество всех остальных сотрудников советских учреждений и организаций в Великобритании вместе взятых. При этом резидентура КГБ была примерно в два с половиной раза более многочисленной, чем резидентура ГРУ.

Ну а их бюджеты были просто несопоставимы с мизерными бюджетами посольства или торгпредства. Кроме того, они в любой момент могли быть дополнены новыми крупными ассигнованиями из государственной казны, если в том возникала реальная потребность. Стоило резиденту лишь запросить энную сумму на подкуп какого-либо влиятельного должностного лица, на приобретение важной секретной информации, как необходимые средства безотлагательно оказывались в его распоряжении.

Кое в чем функции двух резидентур сходились. И та и другая, например, занимались сбором военно-политической информации и вербовкой агентуры в стране пребывания. Хотя, естественно, резидентура ГРУ занималась разведкой в военной области значительно более широко и интенсивно.

При этом, однако, до половины состава резидентуры КГБ занималось не разведкой, а контрразведкой и охраной, а порой и политическим сыском, слежкой за собственными гражданами, работающими за рубежом, особенно за теми, кто владел государственными секретами и активно общался с иностранцами. Размах этой работы был поистине огромным. Его ощущал на себе практически каждый из сотрудников, даже если он сам был работником резидентуры. Патологическая подозрительность, партийная ортодоксальность и агрессивная нетерпимость к инакомыслию были в этой сфере деятельности резидентуры КГБ ее чуть ли не главным кредо, унаследованным со сталинских времен.

Военная разведка всегда гордилась тем, что стояла в стороне от сыскных дел. Может быть, поэтому ее авторитет в профессиональных кругах котируется выше авторитета КГБ.

Нелишним здесь будет напомнить, что за год до приезда Иванова в Великобританию военно-морской атташат советского посольства в Лондоне оказался в критическом положении. Ряд искусных провокаций, подстроенных британской контрразведкой, привел к тому, что атташе и его первый помощник были объявлены персонами нон грата. Еще одного помощника срочно отозвали в Москву, поскольку его жена и дочь попросили в Англии политического убежища. Словом, лондонская резидентура ГРУ была усилиями «МИ-5» порядком обескровлена.

В этой обстановке в Лондоне и оказались каперанг Константин Николаевич Сухоручкин, назначенный новым военно-морским атташе, а также его помощники — Иван Сакулькин, работавший ранее в США, и Евгений Иванов, переведенный на английское направление из скандинавского.

Резидентура ГРУ в Лондоне имела в своем составе профессионалов в различных областях. В первую очередь, естественно, в ней были представлены специалисты трех родов войск. Все они работали в военном атташате. Ведущим специалистом в сухопутном деле был генерал Ефимов — советский военный атташе в Лондоне в те годы. Авиацией и ракетным оружием вплотную занимались полковник Румянцев и майор Белоусов, соответственно советский военно-воздушный атташе в Лондоне и его зам. Ну а военно-морскими делами ведал капитан первого ранга Сухоручкин и его помощники.

В атташате, как признавался Иванов, ему легче всего работалось с летчиками. Военно-воздушный атташе Федор Селиверстович Румянцев — герой сразу двух стран: Югославии и Советского Союза — был его старым и добрым другом. Две звезды героя он получил во время Второй мировой войны, после того как вывез на своем самолете из окружения под огнем фашистов маршала Тито. Да и с его замом Анатолием Белоусовым, специализацией которого стало ракетное вооружение, Евгений Михайлович был, что называется, не разлей вода.

В составе резидентуры ГРУ действовала также весьма мощная научно-техническая группа. В нее входили отличные специалисты в области телекоммуникаций, фотодела и шифровального искусства, в деле радиоперехвата и зарождавшейся тогда электронной разведки.

Но по году делали опера — оперативные сотрудники, сердцевина и мозг резидентуры. Это они вербовали агентов и выходили с ними на связь, добывали секретные сведения и собирали открытую информацию, вели наблюдение и разведку на территории всей страны пребывания. К таким сотрудникам относился и Евгений Михайлович Иванов.

Оперативные работники далеко не всегда знали друг друга, хотя и числились в одной резидентуре. Никто не имел права интересоваться делами соседа или знать о работе своего смежника: таковы были законы конспирации. И никто не смел задавать своему товарищу «лишних вопросов», касающихся профессиональных дел. Это было абсолютно недопустимо. Единственным человеком, имевшим полное представление о работе всей резидентуры, был сам резидент.

В те годы в Лондоне эту должность занимал сначала Лев Сергеевич Толоконников, а после его отъезда в Москву Анатолий Георгиевич Павлов. С последним Иванов познакомился еще во время учебы в Академии Советской Армии в начале 50-х годов. Павлов учился курсом старше. Его прикрытием в советском посольстве в Лондоне стала должность советника по науке. Это был настоящий профессионал и глубоко порядочный человек. Правда, жена не часто жаловала его визитами в Лондон. Жила она в Москве и к мужу приезжала лишь в отпуск, месяца на два, максимум на три. Супругу больше интересовала ее собственная работа, а никак не прелести и комфорт лондонской жизни, что оставалось пределом мечтаний для многих других жен.

Татьяна Михайловна Павлова была единственной дочерью крупного советского полководца Михаила Фрунзе, легендарного героя гражданской войны. После ранней смерти отца, о неслучайности которой до сих пор ходит немало слухов, ее взял на воспитание большевистский нарком обороны Климент Ефремович Ворошилов, близкий друг и соратник Иосифа Сталина.

По этому поводу в моем рассказе будет уместно еще одно небольшое отступление.

Надо заметить, что в семьях большевиков с первых лет их прихода к власти в обескровленной войной России зародилась традиция брать к себе в семьи на попечение детей-сирот. В голодной, измученной и разоренной войнами стране их были миллионы.

Танечку и Тимура Фрунзе после смерти их отца взял в свой дом Ворошилов, бывший в ту пору председателем Реввоенсовета страны и народным комиссаром по военным и морским делам. Всего же в семье Ворошиловых воспитывалось пять детей — родной сын Петя, племянник Коля, племянница Труда и Таня с Тимуром.

Кремлевское прошлое Татьяны Михайловны не могло не повлиять на ее судьбу. Такое родство и такие связи, безусловно, способствовали продвижению по службе супругов Павловых. Анатолий Георгиевич, например, приехал в Лондон в звании полковника, а уехал генерал-лейтенантом, получив после возвращения из командировки должность заместителя начальника Главного разведывательного управления Генштаба. Его жена стала доктором наук и одним из ведущих отечественных специалистов в области экспериментальной химии, руководителем крупного закрытого научно-исследовательского центра.

Наиболее секретной стороной деятельности обеих лондонских резидентур были нелегалы — сотрудники, внедренные в страну под чужими именами и не имевшими, в отличие от оперативных работников, никакого официального или дипломатического прикрытия. Провались кто-нибудь из штатных работников резидентуры, их в худшем случае лишь выдворили бы из страны. Провались кто-нибудь из нелегалов — и его судьба полностью попадала в руки местной контрразведки. Суровый приговор суда и длительное тюремное заключение в ожидании, если повезет, обмена на разведчика противной стороны становились тогда самым благоприятным из возможных исходов дела.