Перуновы дети - Юлия Гнатюк Страница 51

Про всех богов Мечислав рассказывал, как различать их и как за щедрость благодарствовать. И ночью ясной, бывало, мальца будил и вёл к озеру показывать Дива Дивные – Русалок, Озерниц и Берегинь, Лесовиков, Водяных и Мавок, которые суть невидимы зраком обычным. Но Светозар чуял их присутствие, слышал их вздохи тайные, видел неясные тени и ладью Макоши на рассвете, когда над озером расстилалась утренняя мгла, и холодные родники дымились той синей мглой, а Красная Заря проливала в воду свои золотые багрянцы. От сих чудес дивных захватывало дух.

– Наши родители – не токмо тато с мамой, – говорил Мечислав, – наши родители и Даждьбог лучистый, и Сварог-Прародитель, и Земля-Матушка со всем сущим на ней: лесами, полями, лугами, реками, небом голубым и ночкой звёздною. А мы дети и внуки богов наших, и за то почитать их должны…

Солнце, покинув свою колесницу, давно улеглось спать на златом одре за краем земли. Проскакал Всадник на чёрном коне и возвестил ночь. Велес вывел на небо звёздные стада. Большая, почти полная луна взошла над лесом, накинув на него тонкое серебрящееся покрывало.

Светозар вспомнил, что ему пора в путь, и заторопился. Выйдя на тропу, он пошёл по ней размашистым шагом. Но, пройдя некоторое расстояние, уловил какой-то посторонний звук. Юноша замер и весь обратился в слух. Через время звук повторился, и теперь он походил на стон. Светозар неслышной тенью прокрался в ту сторону, и глаза его различили нечто светлое за кустами. Ещё несколько шагов, и отрок невольно вскрикнул от испуга: перед ним лицом вниз лежала женщина. Рассыпавшиеся тёмные волосы казались иссиня-чёрными в свете луны на белой сорочке. Из спины, чуть ниже левой лопатки, в центре расплывшегося пятна торчала стрела. Борясь со страхом, Светозар попытался приподнять женщину и убедился, что она мертва. В то же мгновение стон повторился, – он шёл как будто снизу и чуть левее. Отрок двинулся туда и едва не ухнул в какую-то яму или промоину под корнями упавшего дерева. Там в неудобной согбенной позе лежала ещё одна женщина. Светозар осторожно спустился и увидел, что это была почти совсем ещё девочка, может даже младше его. Она была жива, но без сознания. Такая же стрела торчала в её худеньком тельце, пробив навылет ключицу.

Светозар уже многое умел, волхвы обучали его лечению ран и болезней. Поэтому, немного подумав, юноша быстро побежал назад, к Перуновой поляне. Сейчас он впервые всё должен сделать сам. Тряпицы из сундука, горсть пепла с пожарища. Когда брал пепел, почувствовал себя увереннее.

– Спасибо, дедушка, – прошептал отрок, – спасибо, что подсказал. Трав сейчас не найти, темно…

Отломив оперение стрелы, Светозар вытащил её древко за торчащий около ключицы наконечник, присыпал рану с обеих сторон пеплом и стал шептать заклинания, чтобы остановить кровь-руду. У себя это получалось легко, даже из большой раны, а вот у другого…

Кровь не сразу, но остановилась. Перевязав рану, Светозар задумался. Если понести сейчас девочку, кровотечение может опять открыться, и ей станет только хуже. Оставить здесь тоже нельзя – вокруг рыщут дикие звери, а она в горячке. Пока будет бегать за помощью, девочка может умереть. Светозар уже начал отчаиваться, пока не вспомнил, как подобает поступать настоящему волхву, чтобы принять важное решение. Он сел скрестив ноги, успокоил дыхание и сердце, расслабил все части тела так, что они почти перестали ощущаться, сделались невесомыми, а вся сила ушла в мозги, чтобы помочь им в трудной работе. В таком состоянии и пришло решение, хотя его исполнение представлялось необычайно сложным. Это могли делать только опытные волхвы, но у Светозара не было выбора.

Он приблизился к девочке, простёр над ней правую руку и зашептал заклинание, а под простёртой рядом левой рукой представил чётко, до полной яви, такую же девочку, только из дерева. Потом он медленно стал сближать руки, удерживая образы, пока две их не слились в одну. И та, что металась в бреду, успокоилась, вытянулась и постепенно перестала дышать. Тело её одеревенело, а сердце перестало биться. Светозар знал, что она дышит, но так мало и незаметно, что похожа на мёртвую, и сердце её делает один едва заметный удар вместо четырёх.

Он приготовился в дорогу. Сзади, за опоясывающую рубаху верёвку засунул топор, сбоку приладил меч и посох. Сама по себе эта ноша уже была весомой, но Светозар не мог её оставить: в их предстоящем походе каждое лезвие было драгоценным, и это была последняя память о дедушке. Потом он взял девочку на руки и понёс. Вот когда пригодилась ему выносливость, умение поочерёдно расслаблять мышцы на ходу и всё то, чему учил его Мечислав. Светозар не успел пройти обряда посвящения в воины, он только готовился к этому, но уже умел многое из того, чем должен владеть Перунов сын: стойко терпеть голод, холод, жару и жажду. Мечислав научил его плавать, долго находиться под водой, дыша через камышовую трубку. Уметь маскироваться, оплетая себя верёвками из пырея, незаметно передвигаться, находить целебные и съедобные коренья, слушать ухом землю, различать и подражать голосам животных и птиц. Он освоил приёмы с копьём и рогатиной, уклоны, перехваты, броски. Теперь вот дошла очередь и до настоящего боевого меча, и ежели б не…

– Ты не волнуйся, дедушка, – шептал отрок, – я всё помню, всё сделаю как надобно…

Пот сбегал по его лицу и спине, ветки стегали глаза, ноги норовили зацепиться за все коряги на пути, но он упорно шёл, позволяя себе лишь малые передышки. В голове уже мутилось, и он не заметил, как появились мужчины, охранявшие лагерь беженцев. Приняв девочку, они уложили обоих на подстилку из травы, и Светозар только успел прошептать:

– Отцу Велимиру… он поможет… Скажите, что я её заколодил…

И провалился в чёрную яму сна, похожего на небытие.