Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II - Петр Мультатули Страница 50

Редкие исключения убедительно доказывают, что, если бы офицеры проявили в февральские дни стойкость и мужество, мятеж был бы подавлен. 27 февраля командир Самокатного батальона полковник И. Н. Балкашин со своими солдатами целые сутки вёл успешный бой с бунтовщиками, не получая никакой поддержки. Утром 28 февраля полковник Балкашин обратился к штурмующей толпе с речью, в которой заявил, что его солдаты выполняли только свой долг. В этот момент он был убит опять-таки из толпы, и опять-таки «случайной» пулей.

«Случай с Самокатным батальоном, — пишет Г. М. Катков, — показывает, что мог бы сделать решительный и пользующийся популярностью офицер».

Это мнение подтверждается и действиями отряда офицера Лейб-гвардии Преображенского полка полковника А. П. Кутепова, который, прибыв с фронта в отпуск в Петроград, попал в водоворот революционных событий. Вызванный генералом Хабаловым, полковник Кутепов получил приказ «оцепить район от Литейного моста до Николаевского вокзала и все, что будет в этом районе, загнать к Неве и там привести в порядок».

А. П. Кутепов проявил присущую ему смелость и энергию, несколько раз рассеивая революционные толпы, ведя уличные бои с мятежниками. Однако поставленная ему задача была внезапно Хабаловым изменена, Кутепову было приказано возвращаться к Зимнему дворцу. Тем временем кутеповский отряд, голодный и усталый, не был поддержан другими находившимися в Петрограде воинскими частями. Кутепов остался без связи со штабом, без какой-либо поддержки и был вынужден вечером распустить свой отряд. Несмотря на неудачу, полковник Кутепов проявил мужество, стойкость и верность присяге.

Не соответствует действительности и утверждение К. И. Глобачёва, что взбунтовавшиеся «полки стали первым оплотом революционной цитадели». Никакой «цитадели» не было, точно так же как и «взбунтовавшихся полков». Об этом свидетельствовал один из организаторов заговора Д. С. Масловский (Мстиславский), который утверждал, что, «если бы в ночь с 27-го на 28-е противник мог бы подойти к Таврическому дворцу даже незначительными, но сохранившими строй и дисциплину силами, он взял бы Таврический с удара — наверняка защищаться нам было нечем».

Между тем к праздношатающимся вооружённым солдатам присоединились рабочие, революционные боевики и просто погромщики. Толпа ворвалась в городскую тюрьму «Кресты», освободив всех заключённых. Преступники всех категорий влились в революционную толпу. Было подожжено здание окружного суда, причём толпа мешала прибывшей пожарной команде тушить здание. Адвокат Н. П. Карабческий вспоминал: «Городовых тем временем беспощадно убивали. Полицейские дома и участки брали штурмом и сжигали; с офицеров срывали ордена и погоны и обезоруживали их; протестовавших тут же убивали».

В 16 ч в Мариинском дворце состоялось последнее заседание совета министров. Военный министр генерал М. А. Беляев потребовал от министра внутренних дел А. Д. Протопопова уйти в отставку, на что тот согласился. Протопопов был удручён, подавлен и даже выказывал желание покончить с собой. Так как Совет не имел права назначать или увольнять министров, и сам министр не имел право покинуть свой пост, это была исключительная прерогатива Императора, то князь Н. Д. Голицын рекомендовал Протопопову сказаться больным, с тем чтобы его заменил один из товарищей министра. Но это предложение повисло в воздухе. В 19 ч 33 мин М. А. Беляев от имени правительства отправил Государю телеграмму, в которой сообщил о введении в Петрограде осадного положения.

На этом заседание правительства закончилось. Когда министры покидали дворец, пришло известие, что арестован и доставлен в Думу председатель Государственного совета И. Г. Щегловитов. Связь с Думой была прервана, и никакой информации о том, что там происходит, правительство не имело.

События в Государственной думе в течение дня претерпели кардинальное изменение. В начале дня, получив Указ о роспуске, руководство Думы впало в панику. Нужно было либо подчиняться царскому указу, или его игнорировать. Второе означало официальное примыкание к революции. На это думское руководство пойти страшилось, но и бездействовать оно тоже не могло.

Во втором часу дня в Таврическом дворце появился секретарь Государственной думы октябрист И. И. Дмитрюков. Он сообщил о телеграммах Родзянко царю с настойчивым требованием образования Ответственного министерства и об отсутствии ответа на них. Тем не менее Дмитрюков высказал мнение, что беспорядки будут скоро подавлены.

В этот момент в Думу приходят известия, что толпа взяла Арсенал, разграбила оружие и вооружилась им. Был разгромлен Окружной суд и освобождены заключённые, в том числе и уголовные, из тюрьмы «Кресты». Это сообщение вызвало у собравшихся депутатов полную растерянность: «Революции ждали почти все, но что она разразится теперь — не ожидал никто. Чувствовалась у всех совершенная неподготовленность к каким-либо действиям и совершенное отсутствие какого-либо плана».

Только в 14 часов 30 минут в Таврическом дворце появились М. В. Родзянко, П. Н. Милюков, С. И. Шидловский. Они быстро прошли мимо депутатов на совещание старейшин. В четвертом часу М. В. Родзянко торжественно пригласил всех депутатов в зал на частное совещание, так как официально Дума была распущена и проводить заседания не имела права. А. Ф. Керенский попытался не подчиниться царскому указу и призывал к этому и других депутатов, дав электрический звонок для сбора в большой зал заседаний. Но Родзянко приказал отключить большой звонок. На частном совещании стали озвучиваться разные предложения. Н. В. Некрасов предлагал ехать к главе правительства князю Голицыну и предложить ему назначить популярного генерала, А. А. Поливанова или А. А. Маниковского, для подавления бунта. М. А. Караулов, наоборот, предлагал немедленно возглавить события, а не искать помощи у правительства. Потом выступил трудовик В. И. Дзюбинский, который первым высказал идею создания Думой комитета, наделённого неограниченными полномочиями для восстановления порядка.

П. Н. Милюков возражал как Некрасову, так и Дзюбинскому, но лидер кадетов не окончил своей речи, как в зал вбежал ранее незаметно оттуда вышедший Керенский. В сильном возбуждении он стал кричать, что к Таврическому дворцу направляется огромная толпа, которая требует от Думы взять всю власть в свои руки. Керенский заявил, что он сможет толпу остановить. После этого он куда-то опять исчез. Вслед за ним стали быстро покидать здание Думы некоторые депутаты. Причём многие предпочли скрыться через окна.

В такой обстановке М. В. Родзянко поставил вопрос о создании Временного комитета Государственной думы «для водворения порядка в столице и для связи с общественными организациями и учреждениями».

Выбирали комитет уже немногие оставшиеся в зале депутаты под хорошо различаемые крики и бряцание винтовок из соседнего зала: в Таврический дворец хлынула толпа народа, многие из которого были вооружены. В состав комитета вошли М. В. Родзянко (председатель), П. Н. Милюков, Н. В. Некрасов, В. А. Ржевский, В. В. Шульгин, М. А. Караулов, А. И. Коновалов, А. Ф. Керенский, Н. С. Чхеидзе.

Пока шли выборы комитета, во дворце творились бесчинства: ворвавшаяся толпа смяла караул и убила его начальника, заняв все помещения Государственной думы. Почти все депутаты бежали. Но некоторые из них, «Керенский, Чхеидзе и другие, были родственны этой нахлынувшей толпе. Только они нашли общий язык с ней, только они не боялись говорить с ней».