Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон Страница 50

Для удовлетворения потребностей аборигенами использовались деревянные лопаты, обсидиановые тесла, костяные крючки для ловли рыбы и копья с наконечниками, на которые были насажены острые хвосты ската. Более того, маори оказались умелыми торговцами, быстро выучили все хитрости европейцев и вдобавок придумали свои собственные.

Вначале они продавали лесоматериалы и лен, затем картофель и свинину, в дальнейшем — несколько видов зерновых (большая его часть экспортировалась в Новый Южный Уэльс). До трех тонн льна платили за старый мушкет — возможно с американским гербом, поставленным поверх клейма лондонского Тауэра (это означало, что мушкет, скорее всего, сдали в Йорктауне).

Вооружившись мушкетами, маори стали внушающими опасение воинами. Самым внушительным был Хонги, вождь племени нгапухи, у которого имелись наполеоновские замашки. Этот маори сражался в доспехах, врученных ему королем Георгом IV.

Аборигены привыкли к междоусобным конфликтам и проводили свою жизнь «в битвах, убийствах и кровожадных зверствах самого ужасающего характера, которые смешивались с самым героическим самопожертвованием и рыцарской смелостью». Но стрельба оказалась более разрушительной лишь до тех пор, пока не было достигнуто равновесие сил в 1830 г. Маори даже вовлекли белых в свои враждебные действия. Племя нгатиава заставило капитана торгового брига «Родни» доставить боевой отряд на острова Чатем, расположенные в четырехстах пятидесяти милях в Тихом океане. Большинство обитателей этих островов были убиты и съедены.

Но и сами маори часто становились жертвами первых европейских исследователей Новой Зеландии. Последние, по словам одного первопроходца, жили в полтора раза лучше, чем дикари, и были гораздо большими дикарями, чем местное население ^[534].

Самыми яростными из всех оказались сквернословящие, пропитанные ромом, отмеченные оспинами «рыцари гарпуна» ^[535]. Многие из них приезжали из Америки, которая владела крупнейшим китобойным флотом в мире. Их работа была невероятно тяжелой, опасной и отвратительной. Они убивали копьями левиафанов, размером в двадцать пять раз превышающих слона. Из них извлекался жир для уличных фонарей, спермацет для свеч, китовый ус для корсетов и амбра (шедшая на вес золота) для парфюмерии. Их китобойные базы, на которых порабощали маори и по бартеру меняли «Мессалин из аборигенов» ^[536], распространялись, словно неприличная болезнь по фьордам Новой Зеландии. Эти «миссионеры дьявола» ^[537] были виновны в том, что преподобный Сэмюэль Марсден, самопровозглашенный «маяк для благочестивых в австралийском борделе преступников» ^[538], назвал бессмысленной жестокостью, грабежами и убийствами местных жителей ^[539]. В начале своей службы этот бичующий проповедник пришел к выводу: Новая Зеландия полностью порабощена Князем Тьмы. Ее может спасти только Евангелие.

Марсден, судя по всему, действительно высоко ценил маори, которые, несмотря на свои языческие зверства, были «благородной расой» ^[540]. Один современник с удивлением обнаружил его сидящим в их грязных хижинах, «вдыхая невыносимую вонь. Он смотрел на их мерзкие обычаи, держась так, словно находился в кругу самых элегантных людей Европы» ^[541]. Казалось, что даже их привычку есть человеческую плоть проповедник-миссионер интерпретировал, как какой-то сакральный ритуал.

Однако Марсден не разделял точку зрения многих колониальных чиновников о том, что прежний, чистый дикарь испорчен цивилизацией, что «воин, который съел человека во время квазирелигиозного акта, гораздо более уважаем, чем местный житель, выросший в городе и получивший образование в миссии» ^[542]. Он был предан делу обращения маори в веру и начал этот процесс с проповеди зычным, громоподобным голосом, которую прочитал на открытом воздухе в Рождество 1814 г. Импровизированная кафедра была сделана из части каноэ, выбитого из ствола дерева. С него Марсден обращался к четыремстам слушателям, которые сидели в сени «Юнион Джека» и белого миссионерского флага с крестом, голубем и оливковой ветвью. Марсден заявил: «Я несу вам добрую весть, которая обеспечит большую радость». И это только мгновенно послужило началом боевого танца, который обычно исполнялся перед сражением или после победы.

Вначале добрая весть не возымела действия. Местные жители упорно настаивали, что их собственный бог создал Новую Зеландию, поймав ее, словно рыбу, тремя крючками на дне моря. Им даже удалось превратить из христианина в язычника одного из мрачных евангелистов Марсдена, носивших черные одежды, преподобного Томаса Кендалла. Его разум был совращен очевидной величественностью и возвышенностью ^[543] религиозных идей аборигенов. Кроме того, «его низкие страсти возбудились от возможности смешения рас».

Но Марсден, вероятно, считал себя Моисеем этой новой «земли обетованной». Его ничто не останавливало. Неудачи не обескураживали проповедника и не приводили в уныние. Когда маори заснули во время службы, из которой они не поняли ни слова, он заявил, что никогда не видел паству, которая бы вела себя так дисциплинированно.

Однако стало ясно, что самый верный способ к сердцам аборигенов пролетает через коммерцию. То, что маори готовы покупать и продавать все, подтвердило мнение Марсдена о том, что они являются одним из десяти потерянных колен Израилевых ^[544]. А торговля принесет за собой цивилизацию. И она позволит Марсдену накопить сокровища как на земле, так и на небе.

Этот священнослужитель когда-то был кузнецом. Его голову словно вырубили топором, его отличала бочкообразная грудь и довольно большой живот. Марсден не всегда отличался честностью, порядочностью и щепетильностью в своих делах. Он, вероятно, продавал маори мушкеты, возможно, даже ром. Во всяком случае, однажды миссионер купил мумифицированную человеческую голову, а этот товар был объявлен вне закона губернатором Нового Южного Уэльса в 1831 г., поскольку торговцы стали приобретать головы с красивыми татуировками, все еще прикрепленные к плечам, после чего поставки быстро возросли.