Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером - Василий Галин Страница 50

Народы белой расы, несмотря на все громкие слова об ужасах войны, без борьбы не пожелают уступить захваченного ими господствующего положения на Земле.

Н.Головин, 1921 г. {620}

Первая мировая перевернула финансовый мир. Эмигрировавший из революционной России великий князь Александр Михайлович в те дни писал: «б Соединенных Штатах произошло одно коренное изменение… Американские финансисты, занимавшие прежде деньги в Лондоне, Париже и в Амстердаме, оказались сами в положении кредиторов» {621}. [62]Другой эмигрант — Вильгельм II, добавлял: «Америка извлекла из (Первой) мировой войны значительные выгоды: она сосредоточила у себя почти 50% всего мирового золотого запаса, и теперь уже не английский фунт, а американский доллар определяет валютный курс во всем мире…» {622}.

Последствия этого мирового финансового переворота, еще до выступления США в войну в декабре 1916 г., предсказывал один из богатейших промышленников России М. Рябушинский: «Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились; расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало» {623}. Спустя десять лет в 1926 г. академик А. Иоффе после посещения Америки приходил к выводу, что там действительно не столько делали науку, сколько покупали ее по всему миру {624}.

Справедливости ради необходимо отметить, что технический и научный прогресс, который выдвинул Соединенные Штаты в лидеры мировой цивилизации, обеспечил не только приток капитала из Европы и других стран, не последнюю роль здесь сыграли и те уникальные условия, которые были созданы в США, для реализации научных и других достижений. И если в Европе порой и гений мог закончить свои дни в общей могиле для нищих, то в США даже малейший талант имел шанс на реализацию [63].

О. Генри пророчески описывал будущий мир в 1904 г. — за десять лет до мировой войны в своей книге «Короли и капуста». Уже тогда его «звездно-полосатый» консул в банановой Анчурии говорил о США как о «самой великой, твердовалютной и золотозапасной державе мира»… После Первой мировой американцы вполне осознавали свою новую роль. Сенатор Джонсон по поводу присоединения США к Суду Лиги Наций заявлял: «Мы являемся мировой нацией-кредитором. Мы не пользуемся особенной любовью мира. Мы имеем особые интересы и, возможно, особые международные проблемы. Эта нация не должна подчинить себя трибуналу, возглавляемому иностранными судьями» {625}.

Главным противником США на этом пути стоял прежние мировые лидеры — Великие европейские Державы и прежде всего Великобритания. На конференции в Генуе в 1922 г. именно фунт стерлингов и доллар США были объявлены эквивалентами золота и введены в международный оборот. В ответ американцы пустили в ход свое «экономическое оружие», которое, работающая под полковником Хаузом исследовательская группа «Инквайери», рекомендовала задействовать еще за два года до окончания войны. И уже в июле 1917 г. президент Вильсон утверждал, что Англия «наконец-то в наших руках». Весной 1918 г. этот факт в полной мере осознали и англичане, тогда Дж. Кейнс в письме министру финансов Б. Лоу констатировал: «Американское министерство финансов смотрит с удовлетворением на то, что мы ослабеваем до положения полной финансовой беспомощности и зависимости» {626}.

Сущность «экономического оружия» заключалась в долгах. За время войны государственный долг Англии вырос с 0,65 до 8 млрд. фунтов (в том числе внешний до 1,15 млрд., из них США — 0,85 млрд. (4,3 млрд. долл.)) В свою очередь европейские союзники задолжали Англии почти 8,5 млрд. долл. (из них Россия — 5,3), кроме этого на Британскую империю приходилось 22% репарационных выплат Германии.

Однако англичане не строили иллюзий относительно платежеспособности последней, как и разоренной войной России. Советское правительство после начала интервенции Антанты, окончательно отказалось от выплаты долгов. Таким образом, вся их тяжесть обрушивалась на Великобританию.

Дж. Кейнс разработал планы экономического контрнаступления: урожай 1918 г. обещает быть хорошим; Британия при помощи своего огромного флота снабдит себя американской пшеницей, расплачиваясь долларами; в то же время ее флот повезет из Аргентины и прочих далей пшеницу во Францию и Италию, требуя платы в фунтах стерлингов. Министр финансов Б. Лоу с надеждой писал 25 марта 1918 г.: «Британское и американское министерства финансов могут работать вместе в бесконечно сложном и трудном деле совмещения ресурсов в мире, потемневшем от преследования собственных интересов» {627}.

«Ответственный за эту проблему в американском правительстве Г. Гувер встал на дыбы. Предложение «создать единый пул» он назвал попыткой европейцев сокрушить американский рынок и подорвать благополучие трудолюбивых американских фермеров посредством наводнения мира продуктами Южного полушария. Неомеркантилисты в Вашингтоне требовали: если уж вы берете займы у Америки, то постарайтесь и продукты на эти займы покупать у нее. И хотя дивизии Людендорфа рвались к Парижу, американское правительство хладнокровно осуществляло нажим на поиздержавшихся в войне европейцев во главе с англичанами. И правительство Вильсона вовсе не собиралось ослаблять ношу Британии, фактически финансирующей западную коалицию» {628}.