Команданте Чавес. Его боялась Америка - Виктор Чернов Страница 50

Мы приступили к этому в год двухсотлетия со дня рождения Боливара. Но смотрите, в будущем году исполняется столетие со дня смерти Хосе Марти, в следующем году исполняется двести лет со дня рождения маршала Антонио Хосе де Сукре, в будущем году исполняется двести лет с начала восстания и гибели метиса Хосе Леонардо Чириноса на берегах Коро, в Венесуэле, – кстати, на земле предков славного Антонио Maceo.

Время зовет и побуждает нас; несомненно, это время идти новыми путями надежды и борьбы. Этим мы и занимаемся, посвятив себя революционной работе по трем основным направлениям, о которых я позволю себе вкратце рассказать вам, чтобы затем пригласить вас обменяться мнениями, чтобы пригласить вас создать узы союза и труда, конкретного строительства.

Во-первых, мы стремимся поднять надлежащее и свойственное нашей венесуэльской земле, нашей латиноамериканской земле идеологическое знамя – боливарианское знамя.

Однако в той идеологической работе по новому обращению к истории и идеям, родившимся в Венесуэле и на этом континенте двести лет назад, в том погружении в историю в поисках наших корней мы разработали и предложили отечественной и международной общественности идею того Симона Боливара, кто призывал, например, к этому латиноамериканскому единству, чтобы суметь противопоставить развитую страну в качестве противовеса претензиям с севера, который уже точил свои когти, нацеливаясь на нашу латиноамериканскую землю; идею того Боливара, кто почти из могилы, уже в Санта-Марте, сказал: «Военные должны взяться за шпагу, чтобы защитить социальные гарантии»; идею того Боливара, кто сказал, что лучшая система правления – это та, которая дает своему народу как можно больше счастья, как можно больше политической стабильности и социальной защиты.

Этот глубокий корень, этот боливарианский корень, связанный временем, самой историей с робинзоновскими корнями, черпая вдохновение в имени Самуэля Робинзона, или Симона Родригеса, о котором мы, латиноамериканцы, знаем очень мало, потому что с детства нам говорили: «Учитель Боливара» и таким он и остался, словно заклейменный историей, взбалмошный сумасшедший, умерший глубоким стариком, бродивший, как ветер, по странам Латинской Америки.

Симон Родригес призывал народы Южной Америки сделать две революции: политическую и экономическую. Тот Симон Родригес, который призывал к строительству модели социальной экономики и модели народной экономики, который оставил на все времена существования Латинской Америки, словно вызов для нас, слова о том, что Латинская Америка не может и дальше раболепно подражать, она должна быть оригинальной, и призывал изобретать или ошибаться. Этот старый чудак в глазах буржуа той эпохи, кто, будучи уже старым и заброшенным, собирал детей, кто говорил: «Дети – это камни будущего здания республики, приходите сюда полировать камни, чтобы это здание стало прочным и светлым».

Мы, будучи военными, следуем этим поискам и еще более убеждены, чувствуем необходимость того, что венесуэльская армия вновь должна стать тем, чем она была: армией народа, армией для защиты того, что Боливар назвал социальными гарантиями.

Это было бы, команданте, первым полностью надлежащим направлением работы: в будущем году, в год столетия со дня гибели Хосе Марти, укреплять эту идеологическую работу, это двуединство Боливара и Марти как способ дать стимул чувствам и гордости латиноамериканцев.

Вторым направлением нашей работы, для чего нам также надо крепить связи с народами нашей Америки, является организационная работа.

В тюрьме мы получали много документов о том, как кубинский народ организовывался после победы Революции, и мы намерены организовать в Венесуэле огромное социальное движение – Революционное боливарианское движение-200; и еще далее, мы призываем создать в будущем году Боливарианский национальный фронт, для чего мы обращаемся к студентам, к крестьянам, к индейцам, к военным, которые, как мы, находятся на улицах, к интеллигенции, к рабочим, к рыбакам, к мечтателям – ко всем с призывом создать этот фронт, большой социальный фронт, который ответит на вызов преобразовать Венесуэлу.

В Венесуэле никто не знает, что может произойти в любой момент. Мы, например, вступаем в год выборов, в 1995 году, через год, в декабре, в Венесуэле будут еще одни выборы, незаконные и нелегитимные, отмеченные тем, что от голосования воздерживаются – вы не поверите – в среднем 90 процентов, то есть 90 процентов венесуэльцев не пойдут голосовать, они не верят обещаниям политиков, не верят почти ни одной политической партии.

В этом году мы надеемся при помощи Боливарианского движения, при помощи Боливарианского национального фронта поляризировать Венесуэлу. Те, кто участвует в выборах – среди них есть также честные люди, которых мы уважаем, но во что мы не верим, так это в выборы, – это один полюс; а другой полюс, который мы будем питать, подталкивать и укреплять – это обращение на улицах, к народу, с призывом к выборам Национального учредительного собрания, чтобы пересмотреть главные основы республики, которые обрушились; в Венесуэле не осталось юридических основ, политических основ, экономических основ и даже моральных основ, и этого нельзя исправить маленькими заплатками.

Боливар говорил: «Политическую гангрену не лечат паллиативами», а Венесуэла целиком и полностью охвачена гангреной.

Плод манго дозревает, если он зеленый, но гнилой плод манго никогда не созреет; из гнилого манго нужно взять косточку и посадить ее, чтобы выросло новое дерево. Вот что происходит в Венесуэле сегодня. Эта система никак не может восстановить саму себя.

Мы не отвергаем вооруженного пути в Венесуэле, мы продолжаем – и это подтверждается опросами, проводимыми самим правительством, – пользоваться поддержкой более 80 процентов венесуэльских военных, в армии, в военно-морском флоте, в военно-воздушных силах и в Национальной гвардии.

Несмотря на все это, там у нас есть силы и, кроме того, имеется огромный процент венесуэльцев, в особенности дорогих друзей, эти 60 процентов венесуэльцев – в это вы тоже не поверите, – живущие в крайней нищете.

Невероятно, но факт: в Венесуэле за 20 лет улетучилось 200 миллиардов долларов. И где же они? – спрашивал меня президент Кастро. В иностранных банках на счетах почти всех тех, кто находился у власти в Венесуэле, гражданских и военных, обогатившихся под прикрытием власти.

На это огромное большинство венесуэльцев мы оказываем колоссальное положительное воздействие, и, как вы понимаете, имея эти две силы, мы готовы пойти ва-банк во имя необходимых перемен в Венесуэле. Поэтому мы говорим, что не отвергаем пути применения оружия, которое принадлежит народу, но находится в казармах, ради поиска путей, если политическая система решит, как, похоже, она решила, вновь закрепиться и выискивать средства, чтобы манипулировать и обманывать.

Мы просим созвать Учредительное собрание и в будущем году – как я уже говорил – будем настаивать на этом выходе как на краткосрочном стратегическом ресурсе.

Это долгосрочный проект, это проект на 20–40 лет, – создание суверенной экономической модели; мы не хотим оставаться колониальной экономикой, дополнительной экономической моделью.