Цитадель Бреслау. Последняя битва Великой Отечественной - Андрей Васильченко Страница 50

«Гитлер втянул нас в огромные неприятности, а теперь бросил всех нас, весь народ на произвол судьбы».

Сам Колер записал в своих дневниках:

«Когда ему (Гитлеру) сообщили о том, что директор Лойне со своей женой подорвали себя, а также обер-бургомистр Лейпцига со всей своей семьей совершили самоубийство (в обоих случаях в условиях приближающихся вражеских войск), то он гневно возразил: «Никогда! Это трусливое стремление уйти от ответственности! Я больше никогда не хочу слушать о подобных вещах!». Теперь он сделал то же самое».

В течение нескольких дней жители Бреслау не имели никаких препятствий для того, чтобы слушать иностранные радиостанции (немецкое радио полностью прекратило свое вещание). 1 мая 1945 года Хуго Эртунг записал:

«Теперь все разговоры крутятся только вокруг одного: как мы будем жить дальше после ЭТОГО? В подвалах оперного театра располагалось помещение для караульной службы, там не считали зазорным слушать немецкоязычную службу Би-би-си. Только так можно узнать правдивые новости. Бои за Берлин фактически уже прекратились, американцы взяли Мюнхен и Гармиш. Что же будет с нами?».

Смерть Гитлера фактически ничего не изменила ни в ходе боев за Бреслау, ни условиях жизни мирного населения. Единственное, что произошло в этой связи, так это полная дезориентация партийных функционеров. Уверенность стала покидать их.

После того, как во второй половине апреля 1945 года частям Красной Армии удалось добиться немалого успеха в Бреслау, советское командование предпочло поменять тактику. Вместо артиллерийского огня было решено использовать политическую пропаганду. Призывы, звучавшие из громкоговорителей, раздавались над всеми участкам фронта. Регулярно сообщалось о положении на фронтах, что должно было привести защитников крепости к мысли о бессмысленности продолжения борьбы. В этих условиях генерал Нихоф мог полагаться на себя и свой штаб. С одной стороны, к концу подходили боеприпасы. Но, с другой стороны, советским войскам не удалось пробиться к центру города. Впрочем, в Бреслау уже знали, что столица рейха, Берлин, пал, а стало быть, в ближайшее время советские войска могли получить существенное подкрепление. Тем временем из советских динамиков агитаторы сообщали не только о смерти Гитлера, но и том, что Бреслау выполнило возложенную на него задачу, а потому его защитники были свободны от каких-либо присяг и обязательств. Но не стоило полагать, что советское командование рассчитывало только на силу пропагандистского внушения. В условиях многократного превосходства в боевой технике и живой силе оно не исключало возможности очередного штурма города. Генерал Нихоф прекрасно понимал это. Его соображения были подкреплены предложением майора Хамайстера, командира одного из саперных подразделений. Он предлагал нанести мощный удар по советским позициям на отрезке между Одером и станицей Пёпельвиц. Сам майор считал, что это было единственным выходом из сложившейся ситуации.

Итак, встал вопрос о прорыве из окруженного города. Несмотря на то, что генерал Нихоф считал успех этой операции маловероятным, он все равно втайне от всех отдал приказ майору Отто и полковнику Тизлеру разработать план прорыва советского кольца окружения изнутри города. После нескольких дней работы офицеры доложили коменданту крепости, что прорыв кольца окружения был бессмысленной, безответственной и неосуществимой затеей. Данное наступление захлебнулось бы в крови. Вопреки сохранению секретности данных разработок, среди населения стали распространяться различные слухи. Начался непредвиденный отток населения на юго-запад города. Даже если бы генерал Нихоф решился на прорыв, то в этих районах просто-напросто не нашлось бы места для военных частей — они все были плотно забиты гражданским населением. В этих условиях генерал Нихоф стал склоняться к решению о возможной капитуляции. После войны он, словно оправдываясь, говорил, что это решение было продиктовано не его слабостью или нерешительностью, но заботой о судьбах вверенных ему людей. Но даже это решение надо было принять в полной тайне, так как в противном случае город рисковал погрузиться в хаос. Важной задачей было навязать советскому командованию условия почетной сдачи города. Для начала по частям был распространен приказ:

«Я продолжаю оставаться Вашим командиром! Призываю в этот трудный час доверять мне как самим себе! Вы должны знать, что я выберу путь, который является лучшим для Вас».

В эти критические часы генерал Нихоф связался с Шёрнером, который к тому моменту уже стал фельдмаршалом. Он напомнил ему, что тот еще два месяца назад обещал «протянуть руку помощи» и прорвать блокаду города. Нихоф доложил о выполнении отданного ему приказа, после чего сообщил о намерении капитулировать. Первая реакция Шёрнера оказалась весьма странной. Он обещал деблокировать город! Он призывал Нихофа сражаться за каждый дом до последнего патрона. При этом фельдмаршал ожидал от генерала Нихофа, что тот сохранит клятву верности уже мертвому фюреру.

Между тем, в оперативных сводках Верховного командования Вермахта от 1 мая 1945 года значилось:

«Героические защитники Бреслау вновь отразили все атаки большевиков».

Теперь население жило в постоянно напряжении и ужасе от того, что ожидало его в будущем. Впрочем, хоть каким-то утешением было то обстоятельство, что продолжалось скудное снабжение продуктами. Их распределение продолжало осуществляться в том числе через продуктовые магазины. Но для того, чтобы получить эти продукты, надо было проделать небезопасный путь, а затем отстоять длинную очередь, что в условиях постоянных обстрелов и бомбежек было также небезопасным занятием. Нормализации ситуации в этом направлении отнюдь не способствовало, что оба человека, отвечавших за снабжение гражданского населения продуктами (Бленн и Лопоч) оказались убитыми осколками от разорвавшихся бомб. Город замер в мучительном ожидании.