Сталин: операция "Эрмитаж" - Юрий Жуков Страница 50

Несколько крупных международных коллекционеров, которым известны наши непосредственные отношения с Вами, обратились к нам с просьбой, не могут ли они купить через наше посредничество действительно выдающиеся произведения.

Мы купили бы соответствующие произведения искусства непосредственно у Вас и приехали бы с несколькими экспертами в Ленинград с тем, чтобы на месте урегулировать сделку. Таким образом была бы получена действительно крайняя цена без посредничества торговли, так как мы хотели бы получить обычную 7, 5-процентную комиссию» [120].

В своих вожделениях Вольфенберг оказался неодиноким: несколько раньше подобное предложение поступило из Австрии. Дважды напоминал о себе и Гульбенкян – настойчиво предлагал продолжить «деловое» сотрудничество.

Но опять, как и два года назад, никто не вспомнил о прозорливых предупреждениях, высказанных Тройницким, Ольденбургом, объяснявших, что такого рода продажи выгоды сулить никак не могут.

Наркомторг СССР воспринял как спасение информацию о предложениях неких людей, сохранивших свои миллионы и стремившихся поскорее обменять обесценивающиеся с каждым часом банкноты на самую твердую, всегда растущую в цене валюту – художественные ценности. Это, казалось, была последняя надежда без особых усилий, не заботясь о контршагах конкурентов, без выработки и подписания каких-либо соглашений получить давным-давно обещанную правительству и партии валюту. Ведь поставки промышленного оборудования, материалов, сырья из США, Великобритании, Германии, Италии возрастали с каждой неделей, и столь же быстро увеличивалась наша задолженность Западу. Чтобы предотвратить банкротство государства, валюта требовалась любой ценой.

Завороженные сообщением Вольфенберга, Андреева, Самуэли и Хинчук даже не попытались рассмотреть – хотя бы как гипотетическую альтернативу – возможность отказаться от продажи за рубежом произведений искусства тогда, когда цены на них упали до минимума. Они продолжали настаивать на продолжении изъятий из музеев – иначе пришлось бы признать ошибкой собственные предложения, уже облеченные в решения Политбюро, постановления правительства.

Руководителей Внешторга беспокоило лишь одно: насколько серьезны сделанные предложения, много ли удастся получить валюты за счет собраний Эрмитажа, других музеев и галерей страны. Для подстраховки они решили попытаться расширить круг тех богачей за рубежом, кто готов был пойти на подобные сделки.

Циркуляр, подписанный Хинчуком и направленный 19 декабря 1929 года торгпредствам СССР в Берлине, Париже и Вене, «Аркосу» в Лондоне и «Амторгу» в Нью-Йорке, заклинал:

«В Союзе мы в состоянии удовлетворить более широко спрос покупателей… Вы должны быть уверены, что не может быть такого положения, что покупатель уедет с жалобой, что мы в смысле вещей не дали ему интересующий его ассортимент… Метод посылки покупателей в Союз является сейчас важным для оживления реализации антикварных вещей, и я прошу Вас принять все меры, чтобы активизировать это дело» [121].

Не пожелав изменить методы своей работы, Внешторг должен был основательно подготовиться к неизбежному – реализовывать главным образом собрания Эрмитажа. Понимая это, Хинчук отдал распоряжение «Антиквариату» в пятидневный срок перевести свою центральную контору из Москвы в Ленинград, а заодно внес в совнаркомы СССР и РСФСР два законопроекта, которые должны были обеспечить ему полную свободу действий. На рассмотрение союзного правительства предлагался документ «О порядке вывоза иностранцами за границу предметов искусства и старины», суть которого сводилась к следующему:

«Предметы старины и искусства, в том числе и иконы, приобретенные иностранцами в государственных магазинах, а также в магазинах, принадлежащих кооперативным и общественным организациям, допускаются к вывозу за границу в изъятие из статьи II Общего таможенного тарифа по вывозной торговле (Собр. зак. Союза ССР, 1928 г., № 7, ст. 60) без особых разрешений народных комиссариатов просвещения союзных республик и безлицензионно, по предъявлении соответствующих счетов магазинов, в которых означенные предметы приобретены. Причитающаяся таможенная пошлина на эти предметы включена в цену предметов и взимается в магазинах при продаже» [122].

2 января 1930 года Совнарком СССР утвердил это постановление, а 6 января Малый Совнарком РСФСР уже рассмотрел вопрос о методах дальнейшего «выделения» произведений искусства и реликвий из музейных собраний.

Не сомневаясь в важности и значимости предложения Наркомторга СССР, правительство Российской Федерации утвердило решение, которым юридически обосновывались четыре следующих важных положения.

1. Срочно изъять из музеев необходимые для экспорта художественные произведения на сумму, позволяющую как покрыть задолженность фирме «Рудольф Лепке», так и провести еще несколько аукционов в Берлине.

2. Во избежание вполне возможных конфликтов с сотрудниками музеев окончательную оценку изъятых для экспорта вещей поручить только сотрудникам «Антиквариата».

3. Всю работу завершить не позднее 15 марта 1930 года, – иными словами, за две недели до истечения срока уплаты долга фирме «Рудольф Лепке».

4. Для отбора произведений искусства и проведения всех необходимых экспертных операций образовать особую ударную бригаду из искусствоведов, рекомендованных Главнаукой, а рамки их компетенции оговорить соответствующей инструкцией [123].

Хотя время и подстегивало, а фактическое изъятие из музеев давно уже шло полным ходом, инструкцию сумели подготовить только через месяц, утвердить ее лишь 9 февраля, после формального согласования с новым руководителем Главнауки Лупполом. Очередной и весьма пространный документ вменял в обязанность членов бригады:

1. Проверку «решительно всех запасов музеев Наркомпроса… для отбора отдельных музейных экспонатов и даже целых собраний, имеющих экспортное значение.

2. В случае, если выделения из музейных запасов не смогут обеспечить выполнения правительственного задания по выделению… отбирать и выделять необходимое количество предметов, находящихся в экспозиции…

8. Работа бригады протекает при участии представителей от ОГПУ, особой части Наркомфина и Наркомата рабоче-крестьянской инспекции…

10. Составленные списки должны считаться согласованными, и перечисленные в них предметы могут немедленно поступать в распоряжение конторы «Антиквариат», а последняя имеет право производить по ним распродажу…

12. Бригада также проверяет и экспозицию музея с точки зрения нахождения в этой экспозиции предметов, не находящихся в органической связи с основными целями и задачами музея, в целях выделения таковых предметов для целей экспорта…» [124]