Война солдата-зенитчика. От студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941-1942 - Юрий Владимиров Страница 50

Лицо и руки, а также другие части тела мыли прозрачной водой из луж между деревьями леса, пользуясь куском простого мыла или часто без него. В свободное время много разговаривали между собой, вспоминая прошлую – хорошую жизнь до войны и слушая пение множества различных птиц и кукование кукушки. Наблюдали на берегу реки Северский Донец, как в ней быстро и с завихрениями течет холодная и еще мутная талая вода.

На второй день после нашего прибытия на новое место мы стали свидетелями необычного зрелища. Стоя на берегу Северского Донца и глядя на его противоположный берег, вдруг увидели, как примерно посредине реки быстрое течение воды несет вниз две человеческих головы в шапках-ушанках. Сзади каждой головы белело сверху что-то похожее на надутый короткий шланг большого диаметра. Кроме того, от обеих голов периодически выскакивали из воды и погружались в нее вновь человеческие руки, совершая движения, похожие на взмахи пловца. Стало ясно, что к нам с того берега плывут два человека. Оказалось, что они даже не сняли с себя верхнюю одежду – шинели и обувь на ногах. Иногда при небольшой глубине воды они просто шли по дну реки и цеплялись за ветки затопленных на некоторую глубину деревьев, чтобы передохнуть. На одном из таких деревьев пловцы вдруг закричали, чтобы мы им помогли. Но это было невозможно, так как мы не имели рядом лодки, чтобы к ним приплыть. Они это поняли, сошли с дерева и продолжили плавание и ходьбу, пока не пристали к нашему берегу, по которому мы все это время шли вслед за течением воды, уносившей пловцов вдаль.

Встретив их, мы прежде всего удивились тому, что торчавшие за их головой короткие белые шланги были… обыкновенными белыми воинскими мужскими кальсонами из плотной хлопчатобумажной ткани, превращенными их хозяевами в примитивный спасательный круг. По рассказам одного из пловцов, они сначала сняли с себя кальсоны и намочили их в воде, а затем крепко завязали по концам обе их штанины, предварительно надув последние воздухом изо рта. Далее пловцы снова оделись и обулись, положили надутые кальсоны сзади на плечи, прикрепив их как-то за шеей, и отправились в плавание. При этом воздух в кальсонах в какой-то мере помогал пловцам держаться в воде и не утонуть.

Естественно, обоих пловцов мы доставили к себе, дали им переодеться и обогреться, преподнеся немного водки, после чего их накормили. Они сказали, что являются разведчиками и пришли с места, расположенного на правом берегу Северского Донца, непосредственно против занятого немцами города Балаклея на левом берегу. Так как добытые ими сведения были якобы очень важными и подлежавшими срочной доставке в нужное место, разведчикам пришлось двигаться к нему напрямик – перейдя реку Северский Донец вплавь, так как до ближайшего моста идти было далеко и, кроме того, у них не было уверенности, что он цел. Затем обоих разведчиков забрали от нас куда-то какие-то люди, которым следовало этим заниматься.

Нас всех поразило то, как эти два относительно молодых человека перенесли страшный холод талой и быстро текущей воды в реке, когда они ее переплывали, и как они догадались использовать при этом кальсоны в виде спасательного средства. Одновременно нам было не совсем ясно, почему же им понадобилось переплывать Северский Донец одним – без помощников и таким варварским способом, так как точно впереди нас на том берегу тогда тоже находились наши войска, и лодку наверняка можно было бы найти.

Через несколько дней я и Вася Трещатов, патрулируя с винтовками берег Северского Донца вверх и вниз по его течению, заметили, как впереди, в километрах полутора от нашего шалаша саперы начали на реке строить временный устойчивый, с понтонами мост из дерева и металлических конструкций. При этом они пользовались лодками с веслом. Но в ряде случаев некоторые из саперов прямо в обуви и одежде заходили с разными материалами и инструментами глубоко в ледяную воду и подолгу работали в ней – забивали «бабой» в грунт сваи, закрепляли костылями и гвоздями при помощи кувалд и молотков бревна и доски, занимались установкой понтонов. Было жутко даже смотреть, как эти люди, в основном пожилые, выносят страшный холод от движущейся с большой скоростью мутной воды и терпят очень большие неудобства от промокшей насквозь одежды и обуви.

Лес для строительства моста команда других саперов безжалостно, но все же выборочно и таким образом, чтобы ничего не было заметно с неба вражеским самолетам, спиливала и готовила из него бревна и толстые доски сразу на месте. Для транспортировки до берега реки материалов иногда использовались тракторы и грузовые автомашины. А все другие работы выполнялись только вручную. Вся работа проходила без заметного шума и часто сопровождалась неизбежными матерными ругательствами строителей. Она велась и днями и ночами. К ночи 2 мая мост уже был готов.

Сравнительно недалеко от строившегося моста лишь с трудом можно было заметить в лесу среди деревьев хорошо замаскированные танки и автомашины и возившихся возле них водителей и других членов экипажей.

В последние дни апреля к нам в батарею доставили вместе с шофером одну недостающую грузовую автомашину, которая оказалась отечественной типа ЗИС. А обещанную легковую машину так и не дали. Вместо дополнительных двух 37-миллиметровых зенитных пушек прислали… один станковый крупнокалиберный пулемет ДШК 12,7 мм.

Этот пулемет, созданный В. А. Дегтяревым и Г. С. Шпагиным в 1938 году, имел вес 44 килограмма. Устанавливали его на треноге. Боевой расчет состоял из наводчика-стрелка, его помощника, прицельного и двух подносчиков патронов. Калибр (внутренний диаметр ствола) пулемета был 12,7 мм. Стрелять из него можно было бронебойными и бронебойно-зажигательными пулями, причем через каждые четыре-пять патронов следовали трассирующие пули. Число выстрелов в минуту достигало 125. Можно было стрелять короткими очередями – по два – пять выстрелов. Максимальная дальность полета пуль составляла 7000 метров, а практическая – 1800 метров.

Обслуживать присланный пулемет ДШК 12,7 мм в качестве наводчика-стрелка поручили серьезному и уже в годах уроженцу этих мест старшему сержанту Чижу. В помощники к нему напросился мальчик Леня, который был в восторге от этого оружия и находился возле него днем практически все время. Мне тоже потом приходилось работать с этим пулеметом. Пулемет, который, как и оба орудия, закрывали брезентовым чехлом, устанавливали вместе с патронными лентами в ящиках на грузовой автомашине ЗИС, имевшей открытый кузов. При этом, как и в случае пушек, она одновременно везла на своем кузове номера боевого расчета и еще кого-либо из начальства.

То, что нашу батарею не обеспечили полагавшимися четырьмя пушками, привело к тому, что один орудийный расчет оказался совершенно лишним. Это, конечно, было недопустимо. Но наши командиры все же надеялись, что еще две пушки скоро доставят. Однако этого так и не произошло. Поэтому сделали так, что один из четырех расчетов оставили подменным или запасным, номерами которого можно было заменять заболевших, павших или раненных в бою товарищей из других расчетов. На деле получилось так, что все расчеты работали на двух пушках по очереди, обслуживая также пулемет, рассчитанный для пяти номеров. Но даже и в этом случае еще три человека оставались незанятыми. Всего таких лиц в батарее оказалось одиннадцать.