Корабли идут на бастионы - Марианна Яхонтова Страница 50

– На примере Франции мы видим, сколь пагубно, если страсти низшего сословия разрывают сдерживающие их узы, – заключил он.

– А по какому случаю, батюшка, залетели вы столь далеко? – насмешливо спросил адмирал.

– А вот по этому самому случаю, ваше превосходительство, – ответил Елчанинов и протянул руку к секретеру, на котором стояла деревянная статуэтка франта.

Адмирал с недоумением взглянул на посетителя.

– Я полагаю своим долгом дворянина и офицера доложить вам, ваше превосходительство, что тот, кто сделал эту куклу, и совершил преступление. Образ сей родился в душе темной и преступной.

– Так ведь вы уже докладывали об этом и даже письменно.

– Хочу и устно присовокупить…

– Что именно?

– По наблюдениям моим, человек этот не только пьет, произносит дерзостные слова, но возбуждает команду к неповиновению.

– Когда и где же это было, сударь? И почему вы ранее мне о том не доложили?

– Не желал тревожить ваше превосходительство.

Капитан рассказал о том, как парусник Трофим Еремеев не захотел чинить паруса и должен был за это получить некоторое количество линьков. Но он успел так настроить людей, что канонир Иван Антонов отказался выполнить возложенную на него обязанность профоса.

– Я думал пресечь в зародыше всякое своевольство, ваше превосходительство. Семена, посеянные Емелькой Пугачевым…

– О сих семенах прошу доносить мне незамедлительно, – сказал адмирал, с трудом удерживаясь, чтоб не бросить в своего собеседника лежавшую на столе книгу. – Кто позволил вам скрывать от меня подобные происшествия? Придется взять ваш корабль под особое наблюдение, ибо вижу, что рачение ваше недостаточно. О каждом самомалейшем случае извольте доносить мне письменно и притом совершенно секретно. Можете идти.

И адмирал махнул перед посетителем рукой.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – сказал Елчанинов, никак не ожидавший такого оборота дела. Выходило, что вместо того чтоб изыскивать крамолу, он пытался ее скрыть. Это так потрясло капитана, что, уходя, он забыл свою шляпу.

Если б он вернулся за ней, то увидел бы, что на лице адмирала, за минуту перед тем гневном и свирепом, блуждала почти веселая усмешка.

«Ну, дорогой, задаст тебе пару твой же Емелька, – думал адмирал. – Впредь десять раз подумаешь, прежде чем его подсунешь. Я ведь вижу, что ты только из-за него сюда и пришел. Видно, с парусником у тебя какие-то счеты. А какие? Ежели ты прямо о том не говоришь, то, значит, счет сей не в твою пользу. И ежели ты о Емелькиных семенах вовремя не донес, значит, их тогда за семена не почитал».

Адмирал был не склонен преувеличивать опасность, которая угрожала государству Российскому двадцать лет назад. Он хорошо помнил парусника по службе на «Святом Павле». Знал его за храброго и исполнительного человека и даже не раз отличал. Конечно, человек мог измениться, начать пьянствовать и дерзить, но Емелька Пугачев тут, надо полагать, совсем ни при чем.

Если капитан Елчанинов пытался столь откровенно перетянуть на свою сторону весы правосудия, то поручик Нифонтов рассчитывал сделать то же самое, но путями окольными. В своих показаниях он ссылался на устав и даже упомянул о той статье, где за простое общение с клейменым полагалась ссылка на галеры. Статья эта давно устарела и была лишь данью прежним жестоким обычаям. Устав давно следовало пересмотреть, и во время прощальной аудиенции у генерал-адмирала был об этом разговор. Ушаков тогда прямо сказал, что необходим устав, соответствующий времени и смягчению нравов.

Да, но пока напишут новый устав, паруснику грозит ссылка на галеры.

Адмирал очень стойко и даже нетерпеливо отводил все внушения извне, были они в пользу или против него. Но целый рой собственных соображений теснился в голове Ушакова, и он не замечал того, что каждое из них тянет за собой истину, как вол нагруженную арбу.

Ушаков хотел знать отношение команд к предстоящему суду. Командиры кораблей сообщили ему, что матросы только и говорили, что о деле парусника Еремеева. Они явно ему сочувствовали и не верили, что он мог быть вором. Суд вызвал в их среде большую тревогу. Адмирал за долгие годы своей службы во флоте знал, что за дурного человека и вора команда так тревожиться не будет. Приговор суда должен был решить не только то, виноват парусник или нет, но и то, есть ли на свете правда для простого человека. А русский человек на правду чуток, как никто. Решался тут и еще один вопрос, который Ушаков считал очень важным: станут ли те узы, что связывают его с подчиненными, еще крепче или ослабнут? Крепость их была необходима в повседневной работе и в будущих боях с врагом.

С другой стороны, нельзя оставить безнаказанными дерзость и проступки нижних чинов, угрожающие дисциплине. Оскорбление офицера требует сурового возмездия, каков бы ни был офицер.

«Задача поистине Соломонова», – подумал Ушаков и открыл Морской устав, чтоб просмотреть нужные параграфы.

Как всегда, перед заседанием военно-судной комиссии Ушаков утром никого не принимал и ни с кем не разговаривал, чтоб ни малейшая забота не затемняла ясности его разума. Таков был раз навсегда установленный им обычай. И все в доме, вполне разделяя его настроение, старались не произносить лишних слов и ходить как можно тише.

А потому адмиралу было очень неприятно, когда на улице, недалеко от магазейна, где должно было происходить заседание суда, его нагнал запыхавшийся Непенин.

Непенин уезжал лечиться в Козлов [7]и вернулся только накануне вечером. Утром он узнал о суде над Еремеевым и тотчас побежал к адмиралу. Он забыл снять очки, и они поблескивали у него на лбу подобно второй паре глаз, отражавших голубизну неба.

– Человек этот неповинен, ты знаешь, надеюсь, – заговорил он поспешно.

– Я ничего пока еще не знаю, – жестко сказал Ушаков, явно искажая истину.

– Этого нельзя не знать. Вся его вина в том, что он родился рабом. А для рабов нет правды.

– Может быть. Не я сотворил этот мир. А потому я не могу менять его законов.

– Даже если они порочны?

– Даже в этом случае. Прости меня, мой друг. Мне надо идти. – И адмирал, слегка дотронувшись до локтя Непенина, прошел в дверь длинного мрачного здания, где его поджидала военно-судная комиссия.