Цивилизация запахов. XVI – начало XIX века - Робер Мюшембле Страница 50

Ослабление главной западной державы с трудом поддается объяснению. Тем не менее в период после окончания правления «короля-солнца» и до Революции впервые за несколько веков наблюдается значительный — на пятьдесят процентов — рост населения. Страна наводняется новыми невиданными товарами. Морская торговля, процветающая в основном за счет рабов и сахара с Антильских островов, позволяет облагораживать города на Атлантическом побережье, строить дороги, создавать все более совершенную среду обитания, образ жизни, который пытаются перенять повсюду в других местах. И тем не менее скрытая пружина как будто готова разжаться. Приятность новой жизни неоспорима: «Счастлив, как Бог во Франции!» — утверждает немецкая поговорка. Прогресс распространяется и на народные массы. Последняя крупная эпидемия чумы случилась в Марселе в 1720 году, дальше началась жизнь без страха черной смерти. Фортификационные сооружения Вобана ^[289] позволили отодвинуть военные действия от жизненно важных объектов. Голод отступает, в медицине наблюдается прогресс. Вкусы и запахи высокой кухни стали изысканнее. Прошло время сексуальных ароматов животного происхождения, которые источали сапоги и ремни кавалеристов — завоевателей новых земель при двух предыдущих королях. Тем войнам на смену приходит война в кружевах, война вымышленного героя Фанфана, эмблемой которого был не имеющий запаха цветок тюльпан. Купаясь в мирные периоды в удовольствиях, военные изнежились. Как и король, и его кузен принц Конти, и маршал де Ришелье, сражениям на передовой они предпочитали любовные битвы в постелях красавиц. Впрочем, самые блестящие маршалы, например граф Саксонский или граф Левендаль, овеянные славой последних великих побед, среди которых битва при Фонтенуа (1745), были иностранными наемниками, принц де Субиз потерпел поражение от Фридриха II в битве при Росбахе, а Ришелье уделял больше внимания личным проблемам, нежели интересам монархии.

До реванша над англичанами по окончании американской Войны за независимость в 1783 году многих маршалов и генералов часто сопровождал аромат поражения. От них пахло цветочными духами, они были излишне накрашены и напудрены. Завидуя аристократам-декадентам и подражая им в убранстве интерьеров, в XIX веке ворчливые буржуа утверждали, будто они сидят на вулкане. Аристократы тем временем не подозревали, что принадлежат уходящему миру. Напротив, они считали себя повелителями вселенной и предавались сказочным удовольствиям, которые делили с женщинами своего круга. Мотором их существования стало искусство соблазнения. Изощренный эротизм эпохи требовал более легких одежд, новых тканей вроде ситца, а сладкие ароматы обещали блаженство. Королевский двор и Париж тем временем задыхались от зловония, еще усилившегося в результате значительного роста населения столицы; по-настоящему ситуация улучшилась лишь в конце XIX века, когда заработала канализация. Резкая критика гигиенистов, одержимых борьбой с гниющими помоями, лишь вскользь объясняет мнимое «сильное снижение» порога обонятельной чувствительности в середине XVIII века ^[290]. Относительный прогресс медицины и химии, а также исчезновение чумы, безусловно, в большей мере способствуют этому, хоть и не дают полностью удовлетворительной интерпретации. Следует принимать во внимание появление во времена Людовика XIV новой, гедонистической культуры тела. Вошли в моду высоко ценимая философами естественность, изысканный аромат цветов и цитрусовых. За телом стали тщательно ухаживать. Душистые индивидуальные доспехи и прочие мощные мускусные средства защиты в обществе, вдохновленном военной моделью для победы над постоянно угрожающей чумой, уходят в прошлое. Когда давление со стороны церкви и Дьявол перестают наводить страх, прежние меры защиты сменяются желанием выразить свое нарциссическое «я», сосредоточенное на теле. Руссо предложил начать воспитание чувств очень рано — освободив младенцев от пеленок, в которых они томились, маринуясь в собственных экскрементах. Воспитанный человек должен распространять вокруг себя не знойный тяжелый запах духов, а легкий, деликатный собственный запах.