Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт Страница 5

Главные города оппозиции, Афины и Фивы, пришли в восторг от известия о смерти чудовища, но он быстро охладел, стоило только Александру перейти через перевалы во главе своей армии. В покоях отца молодого царя избрали главнокомандующим лиги, и он вернулся в Северную Македонию, где провел две стремительные кампании на Дунае и в Иллирии, чтобы укрепиться на передовых позициях, прежде чем предпринять великий поход против Персии. Источники мало сообщают об этих кампаниях, но они стали ключевыми событиями. Дело было не только в том, что Александру удалось так обуздать племена, что они в течение целого поколения не причиняли ему беспокойства, но и в том, как он это сделал. Он еще жестче, чем Филипп, вел войска в поход; он был в середине каждой битвы и всегда с тем отрядом, который предназначал для решающего удара: то с фалангой, то с гетайрами, то с гипаспистами, а порой с легкими лучниками. Иными словами, он принял новую тактическую концепцию. Маневры Александра приводили бывалых военачальников, прослуживших Филиппу по два десятка лет, в изумление и даже некоторое возмущение; но они должны были признать, что все шло как задумано, и между молодым полководцем и его войском наладились отношения прочного доверия.

Пока Александр был в походе, персидский царь Дарий III Кодоман, который полностью представлял себе намерения македонцев, испробовал старый безотказный трюк — подкупил греков, вынудив их сражаться друг с другом. Спарта, не входившая в члены Коринфской лиги, взяла у него деньги; так же поступил и Демосфен от имени Афин, хотя официально город отказался; Фивы, наверное, тоже не упустили своего. Поползли слухи о том, что в северных землях Александра убили, для доказательства были сфабрикованы улики. Фиванцы восстали и напали на македонский гарнизон, расположенный в городской цитадели; Афины решали, не следует ли предпринять какие-либо серьезные шаги, когда как гром среди ясного неба свалился Александр со своей армией, взял штурмом Фивы (при этом погибли 6 тысяч жителей в уличных боях) и приказал сровнять город с землей. К Афинам он отнесся с величайшим вниманием не только под влиянием эмоций, так как считал их сердцем греческой культуры, но и по практическим соображениям: Афины обладали могущественным флотом. Как правило, для любого поступка у Александра находилось не меньше двух причин.

Теперь свой опорный пункт в Греции царь мог считать надежным. Зимой 335 года Александр направился к проливу, отозвал Пармениона с занятого плацдарма и начал готовиться к вторжению. Можно быть уверенным, что с самого начала он отказался от отцовской концепции ведения ограниченной войны ради сохранения Греции и нацелился на завоевание Персидской империи и структуры, на которую она опиралась. Ожидалось, что его долго не будет в Греции; управлять македонско-греческими делами он оставил Антипатра, наделив его военными полномочиями и 9 тысячами македонских солдат. В ведении Олимпии, королевы-матери, находилось управление гражданскими делами, хотя зоны влияния королевы и полководца в некоторой степени перекрывались. Эти двое ненавидели друг друга, и можно было надеяться, что им удастся достичь определенного динамического равновесия.

Армия вторжения насчитывала 30 тысяч пехоты и 5 тысяч конницы. Кроме македонской регулярной армии, в нее вошел сильный контингент войск Лиги из традиционных греческих гоплитов и отряда фессалийской конницы. Во всех предыдущих войнах основной целью было обнаружить армию врага, разбить ее и после этого захватить вражеские города; Александр внес в свои действия такое же невиданное, как введенное Филиппом объединение родов войск, — стратегический план. Для двадцатиоднолетнего юноши, который от нетерпения не мог усидеть на месте, это был удивительный план: очистить все западное побережье Азии и лишить баз находящиеся на службе у Персии флоты, предотвратить таким образом контрнаступление на македонские коммуникации или в глубь Греции. Александру была прекрасно известна слабость уз, связывавших персидские провинции с центром, причиной которой была система местной автономии; он полагал, что провинции с готовностью перейдут на сторону сильного, а также что Дарию понадобится немалое время, чтобы собрать армию на борьбу с Александром.

Он отправился вдоль побережья Малой Азии и у реки Граник с крутыми берегами встретил первое сопротивление в виде 20 тысяч азиатских всадников и 20 тысяч греческих наемников-пехотинцев под командованием Мемнона Родосского, персидского военачальника. Мемнон совершил ошибку, попытавшись удержать берег реки с помощью конницы, пока греческие копьеносцы были в арьергарде. Атака гетайров Александра прорвала оборону, фаланга захватила брод и разметала наемников во все стороны. Потом под пятой царя пала большая часть Фригии, на защиту которой персы оставили слишком мало сил. Потом Александр двинулся на юг Малой Азии, захватывая города, затем вернулся в Гордий и Анкиру, расположенные на центральном нагорье, и отправился через горы на юг, на берег Ликии.

Тем временем Дарий собрал армию в несколько раз больше македонской и, продумав стратегию, внезапно привел ее в арьергард Александра на равнине Исса (стоял октябрь 333 года). Там персы оказались зажаты в тисках между горами и морем, поэтому численное превосходство не принесло им никакой выгоды; в сражении македонцы вели решительные атаки, и армия Дария была разгромлена; те солдаты, что остались живы, поспешили унести ноги, пока Александр продолжал поход вдоль побережья. Из городов выстоял только Тир; понадобилась восьмимесячная осада, чтобы взять город, но, когда Александр все-таки занял его, вместе с городом он получил весь финикийский флот и воды восточного Средиземноморья.

Газу тоже пришлось брать осадой, но Египет почти не сопротивлялся, и Александр продвинулся по нему до знаменитого оракула Зевса-Амона в оазисе Сива. Это сыграло ключевую роль; дежурный жрец приветствовал его как сына Зевса, хотя не знал, кто перед ним, и они вместе прошли к божественному жертвеннику, где Александру было откровение, которое он потом никогда не обсуждал. Но начиная с того времени легенда о его божественном происхождении стала распространяться все шире. Люди той эпохи не находили в таком утверждении ничего глупого; все, включая, вероятно, самого Александра, верили, что он происходит от Ахилла по материнской линии и от Геракла по отцовской. Вдобавок он часто имел дело с уроженцами Востока, где божественность царского сана считалась традиционным, вполне обычным установлением; царя не признавали царем, если он не был особым образом связан с богами, даже в Израиле. В Греции же сверхъестественное происхождение царя имело специфический смысл; в городах-государствах была очень сильна антимонархическая традиция, ставшая одним из основных поводов возникновения оппозиции, недовольной Филиппом. Но совсем другое дело, если вами распоряжается не царь, а полубог.

В Мемфисе Александр произвел реорганизацию системы управления, оставив гражданскую администрацию в руках местного таланта, который должен был править в соответствии с местными обычаями, а ведение военными делами и командование гарнизоном передав македонским военачальникам. Впоследствии он устанавливал такую систему везде. Наступила весна 331 года; у Мемфиса армия соединилась с подкреплениями из Греции, в основном состоящими из наемников, и Александр повернул назад на север, встретил свой флот в Тире и отправил сильную эскадру в Грецию, чтобы присматривать за спартанцами. Он ударил в глубь страны, мимо Дамаска, перешел Евфрат у Тапсака и пошел к верховьям Тигра (на север от руин Ниневии), откуда македонцы двинулись вниз по левому берегу реки. Разведка, как и все вспомогательные службы в армии Александра, была отлично налажена; он узнал о приближении Дария, который собрал всех людей, которых смог найти, намереваясь сразиться на открытой равнине к востоку от Тигра. Захватчик не собирался отказывать ему в этом сражении.