"Спасите наши души!". Неизвестные страницы истории советского ВМФ - Владимир Шигин Страница 5

Из воспоминаний матроса Владимира Баташева: «...Находился на 1-м стеллаже. Следил снизу, чтобы мина не зацепилась и не би­лась о стенки во время ее подъема Данная мина шла хорошо. После этого я услышал глухой взрыв, отлетел к буйкам Посмотрел наверх и увидел пламя. Я быстро вылез и увидел оглушительный огонь...»

Старшина 1-й статьи Вилисов: «...Личный состав, который был в погребе, быстро вышел на верхнюю палубу. Я увидел на палубе горевшую мину. С командой начали ее тушить. Она стала рваться небольшими взрывами — заряд мины разбросало по палубе. Я начал с командой откатывать мины по левому борту- Произошел взрыв, и меня бросило на трап. Затем еще взорвалось и на меня упал раненый старшина 1-й статьи Сидоркин~.»

Первый взрыв был не очень сильным, и лежавшие рядом мины не сдетонировали, но он сопровождался разбрасыванием горящих кусков взрывчатки. Горящий гексогель падал на надстройки, палубу, буквально засыпал лежавшие на палубе и пирсе мины. Всюду разом вспыхнули языки пламени. В это время наверх выскочили коман­дир корабля и помощник Корженков объявил пожарную тревогу, приказал пустить орошение в минные погреба, а всей команде от­катывать мины от очага взрыва. Старший лейтенант Савинов тем временем вызвал пожарный взвод и возглавил тушение горящей мины огнетушителями и водой.

Из объяснительной записки лейтенанта Вольдемара Шпунтова: «^Услышал глухой взрыа Выскочив из каюты дежурного, увидел большой клуб дыма, пламя белого цвета и обожженных матросов.- Старший лейтенант Павленко (командир БЧ-4) отдавал приказа­ние в машину пустить пожарный насос Потом мы выскочили на пирс, когда огонь пёрекинулся на следующие мины на берегу и на корабле- По инициативе зам к-ра капитана 3 ранга Дерипаско мы начали откатывать мины, стоящие на пути от корабля на склад...»

Существует и объяснительная записка самого командира. И хотя она лаконична и больше напоминает отписку, так как тяжело раненный Корженков продиктовал ее через несколько дней в госпитале, позволю себе привести некоторые выдержки из нее: «...Около 15 часов мне в каюту крикнули «пожар на юте», кто доложил — не помню. Выскочил на спардек. Дал приказание помощнику и командиру БЧ-1 руководить раскаткой мин на палубе. Кому отдал приказание — не помню.... На корабле кроме меня находился из офицеров дежурный по кораблю старший лейтенант Павленко. Больше никаких приказаний не давал, так как после этого последовал взрыв, я потерял сознание. Больше ничего сказать не могу».

Объяснительную самого командира, подобранного из воды с переломанным позвоночником и без сознания, дополняет стар­шина 2-й статьи Георгий Осипов, бывший некоторое время рядом с ним: «...Услышав взрыв, выскочил на палубу. Увидел дым на юте и плавающего человека с окровавленной головой за бортом.... Ко­мандир со спардека приказал строить пожарный взвод (скорее всего, это был помощник). Дали дудку по кораблю «Пожарному взводу построиться на шкафуте». Все хватали мини-максы (огне­тушители. — В.Ш.) и бежали к месту пожара. После чего по при­казанию командира откатывали мины на левый шкафут... Слышал приказание командира затопить корабль, но не успели. Очнулся я в воде с левого борта на какой-то цепи. Во время разгрузки по­мощник командира и дежурный по кораблю все время находились на юте. Командир корабля очень часто выходил к месту выгрузки». Осипов пытается, насколько может, спасти своего командира. Так матросы поступают, когда речь идет только об очень авторитетном и уважаемом ими человеке. Именно таким был для команды «Во­рошиловска» капитан 3-го ранга Корженков.

Однако справиться с пожаром никак не удавалось. Вспышки огня под действием воды и пены стали лишь увеличиваться. Пламя быстро распространилось на кормовую часть «Ворошиловска», а затем и на пирс, где рядами, тесно прижатые друг к другу, стояли мины. Взрыв и пожар были столь скоротечны, что часть команды растерялась, груды начиненных взрывчаткой мин буквально гип­нотизировали людей.

Из акта комиссии по расследованию обстоятельств происшед­шего: «...Матросы и старшины, находившиеся в непосредственной близости от очага пожара, растерялись и не знали, что делать. Вместо того чтобы изолировать горящую мину и, используя все имеющиеся средства, локализовать пожар, продолжали попытки тушить мину мини-максами и водой, чем усиливали и ускоряли взрыв. Отда­ваемые распоряжения исполнялись только отдельными лицами, управление личным составом корабля было потеряно, и на корабле для его спасения осталось несколько человек, остальные разбежа­лись...» Оставим на совести председателя комиссии вице-адмирала Абанькина обвинения в трусости и паникерстве — это явная ложь. Люди выпрыгивали за борт по приказу командира и бежали отта­скивать стоявшие у борта мины. О причинах столь «объективного» расследования столичного адмирала мы расскажем ниже. Сейчас о другом Вне сомнений, в первые минуты растерянность была, но не потому, что кто-то стремился спасти свою жизнь. Всем было ясно, что если рванут все мины сразу, то спасения уже не будет никому. Люди просто не знали, куда им бросаться прежде всего: сбрасывать ли мины с корабельной палубы или бежать оттаскивать те смерто­носные шары, что лежали у борта Казалось, еще немного — и взлетят на воздух горящие мины, затем сдетонируют лежащие на пирсе, а затем уже рванет под небеса весь огромный склад, где ждали своего часа десятки тысяч тонн смертоносной взрывчатки. Теперь на волоске была судьба уже не только острова Русский, но и всего Владивостока со всеми его жителями. До катастрофы, сравнимой по мощи разве что с Хиросимой, оставались считаные минуты. И никто в огромном приморском городе еще не знал, что стрелки часов, быть может, уже отсчитывают последние мгновения их жизни...

Но нашелся человек, кто решился ценою собственной жизни остановить уже пришедший в действие механизм смерти... Им стал заместитель командира «Ворошиловска» по политической части капитан 3-го ранга Николай Иванович Дерипаско.

Из служебной характеристики капитана 3-го ранга Дерипаско: «..На корабле с весны 1950 года. Имеет опыт работы на кораблях. Пользовался авторитетом у личного состава. Проявлял повседнев­ную заботу о личном составе и хорошо планировал политическое обеспечение по выполнению задач боевой подготовки. Умел моби­лизовать личный состав на выполнение поставленных задач». Что можно узнать о человеке из столь немногословной характеристики? Увы, немного! Гораздо больше виден офицер, когда листаешь его личное дело.

Из личного дела Н.И. Дерипаско:

1939 г. Курсант военно-политического училища имени Энгельса: «...Показал себя дисциплинированным, выдержанным курсантом Упорно работает над собой и добивается хороших результатов-.»

1940 г. Политрук Зам командира по политчасти зенитной бата­реи 3-го полка КБФ: «-Энергичен, сила воли достаточная, решитель­ный и смелый. Сообразителен и находчив, способен хладнокровно и правильно ориентироваться в сложной обстановке и правильно оценивать ее. Для пользы службы всегда готов пренебречь своими личными выгодами-»

1941 г. Старший политрук. Военком батареи зенитного артди­визиона сектора р. Нева ЛенВМБ КБФ: «-Во время боевых стрельб показывает пример и вдохновляет бойцов и командиров на работу под огнем противника- Подлежит выдвижению по службе...»