Жизнь и эпоха Генриха V - Питер Эйрл Страница 5

Одной рыцарской добродетелью, которую Генрих, несомненно, приобрел в малолетнем возрасте, было умение владеть оружием. Впервые он принял участие в сражении в возрасте шестнадцати лет и в этом бою, как и во всех остальных в течение всей своей жизни, он проявил себя как личность и как вождь. Многие из этих навыков он приобрел на ратном поле, но вполне вероятно, что он научился сражаться, будучи еще мальчишкой. К десяти годам у Генриха, конечно же, был свой меч, и множество возможностей испытать его на деле вместе с вассалами отца. В этом же возрасте он научился ездить верхом, плавать и стрелять из лука. И до того как ему исполнилось десять лет – и это засвидетельствовано в хрониках, – он присутствовал на рыцарском турнире в Плеши Кастл, в графстве Уэссекс, куда приехал верхом на лошади, седло которой было обито черным шелком. Другим времяпрепровождением, которое считалось отличной школой для развития владения оружием и искусства ведения боя, была охота. Известно, что Генрих очень любил охотиться и в действительности был мастером этого дела. Об этом свидетельствует «Мастер дичи», великолепная книга, написанная его хитроумным кузеном, Эдуардом, герцогом Йоркским, который посвятил ее принцу Генриху «для его благородного и мудрого обучения» ^[5]. Из нее мы узнаем, что хороший охотник должен начинать обучаться этому искусству в возрасте семи-восьми лет или немного позже. Как только обучишься этому искусству, ничто уже не может стать более восхитительным и угодным Богу, так как охота отнимает много времени и не оставляет ни минуты для праздности: с самого утра, когда охотник встает и «видит сладкое и чистое утро и ясную, солнечную погоду, и слышит он пение маленьких птиц», вплоть до самого вечера, когда он возвращается домой и омывает бедра и ноги, а «возможно и все тело», ест, пьет, и сам счастлив и здоров. А во время охоты он направляет весь свой ум и мужество против вероломства и злобы рыси, чудесной, неизмеримой хитрости оленя или кабана, который может «распороть человека от колена груди и моментально поразить его насмерть, так что он после этого больше никогда уже и слова не молвит». Что же может быть лучше для подготовки к воинской жизни?

Но все это односторонний взгляд на образование благородного рыцаря. В то время как многие рыцари были безграмотными, Генрих, конечно же, таковым не являлся, хотя его формальное обучение было довольно небольшим. В самом деле, у него было очень мало времени, так как его отрочество внезапно закончилось в возрасте двенадцати лет и в его жизни начался бурный период. А обучение по книгам при таких обстоятельствах было весьма затруднительным. Но все же к этому возрасту, хотя он практически наверняка не ходил в школу, ему удалось научиться читать и писать, получить элементарные знания. Более того, в детстве в течение некоторого времени его наставником был один из самым замечательных людей той эпохи, его дядя Генрих Бофор. Этот не по годам развитой человек, интриган, хорошо разбирающийся в вопросах теологии и умудренный опытом светской жизни, в 1397 г. в возрасте двадцати лет был назначен канцлером Оксфорда, а в двадцать один год епископом в Линкольне. Талантливый род Бофоров, которые сыграли знаменательную роль в жизни Генриха, были отпрысками Джона Гонта и его любовницы Екатерины Суинфорд. В середине 90-х близкие отношения, а позднее и брак стареющего Гонта с этой дамой, которая ранее была наставницей его дочерей, шокировали весь двор. Но вскоре ему все простили, а в 1397 г. дети, рожденные от этого брака, получили статус законнорожденных. В раннем детстве Генрих также приобрел любовь к музыке, сохранив ее на всю жизнь. К десяти годам у него была своя арфа, на которой он, вероятно, мог играть. На самом деле игра на арфе и импровизированное исполнение песен было обычным занятием знати, и это учило их ценить искусство менестрелей, которые играли важную роль в жизни замка. Рассмотрение следующей черты средневекового образования должно быть взвешенным. До сих пор мы делали акцент на светском образовании, но при этом не следует забывать, что общество, в котором родился Генрих, было крайне религиозным. У каждого лорда была своя церковь и священник. С самого раннего детства Генрих получал религиозные наставления от своих наставниц и священников. Монах-бенедиктинец, который был рядом с Генрихом в его юные годы, хвалил его пунктуальное посещение мессы, еженедельные исповеди и привычку выстаивать мессу до конца, что, по-видимому, одобряли не все. В зрелые годы Генрих был все так же набожен и ревностно выполнял свой религиозный долг, о чем говорят все историки. Однако церковь, да и весь христианский мир во времена Генриха были серьезно больны. Двое Римских Пап, а в одно время даже трое, надсмеялись над единством Церкви ^[6]. В самой Англии лолларды высмеивали некоторые основополагающие постулаты католической веры и проповедовали опасную форму социальной критики. Да и на границах христианского мира ситуация никогда еще не складывалась так опасно, так как все ближе подступали турки. Христианские рыцари давно уже утратили власть над Святой Землей и теперь на границах Венгрии мусульмане готовились нанести ответный удар. Все эти три проблемы должны были беспокоить Генриха как человека, и ему суждено было сыграть важную роль в попытке их разрешить. И хотя он не дожил до осуществления своей мечты возглавить крестовый поход против турок, он привнес свою лепту в преодоление папской Схизмы. А что касается сложностей внутри страны, как Генрих, так и его отец прославились преследованием и сожжением лоллардов, что приводит в ужас лицемерных историков, которые видят в лоллардах предвестников протестантской реформации. Генрих был истинным католиком, каким и следовало быть христианскому рыцарю. В теории не должно быть различий между мирскими и духовными делами рыцаря. На практике же существовала тенденция перехода от крайней светскости к крайней набожности. И в Генрихе, как мы уже видели, эта тенденция, по-видимому, была гипертрофированна из-за того, что он умел производить впечатление.

Образ жизни и образование Генриха в его детские годы круто изменились в 1398 г., когда ему было одиннадцать лет. За год до этого король Ричард отомстил трем старшим лордам апеллянтам, которые так сильно его унизили десять лет назад. Дядя короля, Глостер, был убит в Кале, графа Уорика отправили на остров Мэн в вечное изгнание, графа Арундела казнили возле Тауэр Хилла, в то время как его брат, Томас Арундел, архиепископ Кентерберийский, был приговорен к пожизненному изгнанию. Теперь очередь была за оставшимися двумя – Болингброком и Томасом Моубреем. Еще недавно они оба находились в фаворе у короля. Им были пожалованы титулы герцогов Херефорда и Норфолка, но они все равно боялись Ричарда. Томас Моубрей поведал о своих опасениях Болингброку, а тот, по совету отца, сообщил об изменнических высказываниях Моубрея королю. Моубрей наотрез отверг обвинения Болингброка в измене, и поскольку свидетелей их разговора не было, решили, что правду установить можно исключительно путем поединка. Для Ричарда это решение представлялось ровно ниспосланной Господом возможностью разом избавиться от двух своих старых врагов. К такому захватывающему состязанию готовились с особой тщательностью, и когда поединок вот-вот должен был начаться, Ричард как настоящий актер остановил бой и изгнал обоих участников, Болингброка на десять лет, а Моубрея пожизненно. Вероятно, Генрих присутствовал на этом знаменитом ристалище в Ковентри, но каковы были его мысли по поводу такой развязки, мы не знаем. Ведь вполне возможно, что он мог и не сочувствовать исключительно одной стороне. Выбор между верностью королю и своему отцу был еще одним примером тех противоречий, которые доставляли хлопоты в жизни рыцаря. В случае с Генрихом такой выбор мог быть особенно сложным: его отец, который по-прежнему много путешествовал, мог быть Генриху немного чужим, в то время как Ричард выказал большую привязанность к юноше. Впоследствии, правда, оказалось, что Генрих прежде всего был предан отцу и дому Ланкастеров. Однако он не протестовал, когда Ричард оставил его в своей свите после изгнания отца. В течение следующего года Генрих закончил свое краткое образование при дворе Ричарда II.