Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь "холодной войны" - Джеффри Робертс Страница 5

1

Вячеслава Михайловича Молотова принято считать не более чем верным прислужником Сталина, коммунистом-догматиком, реакционным и бескомпромиссным политиком, практически лишенным воображения. Молотов безжалостно и ревностно служил Сталину и авторитарному советскому режиму; едва ли он был способен предложить миру что-то помимо этих сомнительных качеств. Известно, что Уинстон Черчилль назвал его «представителем и орудием политики непредсказуемой машины» и заявил, что он «не видел человека, в котором более полно была бы представлена современная концепция робота». Тем не менее Черчилль высоко ценил дипломатическое искусство Молотова, ставя его в один ряд с великими политиками-прагматиками XIX в.: «Он был… тщательно отшлифованным дипломатом… и составил бы достойную компанию таким корифеям, как Мазарини, Талейран или Меттерних». Именно так в большинстве случаев и относились к Молотову на Западе – с восхищением, разбавленным скрытой злобой. В 1954 г. «New York Times» статью о Молотове озаглавил так: «Блестящая кремлевская посредственность».

С 1920-х по 1950-е гг. Молотов был правой рукой советского диктатора Иосифа Сталина. В 1930 г. Сталин назначил его премьер-министром, и вместе они вели тот шквальный огонь массового насилия и политического террора, унесших жизни нескольких миллионов советских граждан. В 1939 г., накануне Второй мировой войны Сталин дал Молотову пост народного комиссара иностранных дел. Эту должность тот занимал до 1949 г.: тогда Молотов стал возражать против исключения его жены из Коммунистической партии и на какое-то время утратил расположение советского диктатора. Будучи наркомом иностранных дел, Молотов подписал советско-германский пакт 1939 г., его усилиями был во время войны создан и вел работу союз «Большой тройки» – СССР, Великобритании и США.

И именно Молотов после победы организовывал коммунистический блок стран, который долгие годы будет противостоять Западу в «холодной войне», начавшейся в 1947 г.

Данная книга предлагает кардинально пересмотреть деятельность Молотова на посту советского наркома иностранных дел; она показывает, что он не был тем бездумным, беспощадным исполнителем чужой воли, каким рисует его сложившееся мнение. Судьба и деятельность Молотова куда сложнее, неоднозначнее, чем их подают грубые стереотипы или тот образ самого себя, который бывший нарком культивировал в старости. Самое главное: на должности наркома иностранных дел Молотов был не оголтелым милитаристом, как принято считать, а тонким дипломатом, который стремился добиться мира для своей страны. А вот Сталин куда страстнее ратовал за «холодную войну», и Молотову вменялось в обязанности доносить до общества жесткую позицию диктатора. Когда после окончания Второй мировой войны Антигитлеровская коалиция распалась, Молотову пришлось защищать советские интересы в глобальной борьбе по разделу власти и влияния в послевоенном социуме. Считалось, что в переговорах – зачастую неприязненных – с западными странами по поводу послевоенного мирного урегулирования он олицетворяет советскую бескомпромиссность. Джеймс Ф. Бирнс, госсекретарь при президенте Трумэне, окрестил Молотова «Мистер Нет» – так тот неизменно отвечал на все мирные предложения Запада. Роль, которую сыграл Молотов в «холодной войне», дала пищу карикатурам, изображавшим его закостенелым милитаристом от внешней политики.

В реальности же Молотом стремился положить конец «холодной войне» с самого ее начала. С новой силой он продолжил трудиться над этим, когда после смерти Сталина в 1953 г. ему вернули пост министра иностранных дел. В послесталинские годы Молотов старался кардинально улучшить отношения с Западом и предлагал концепцию коллективной безопасности для всей Европы, которая остановила бы «холодную войну» и размежевание региона на два противостоящих военных блока. Планам Молотова не позволили воплотиться в жизнь многочисленные препятствия, в том числе позиция Никиты Хрущева, который сменил Сталина во главе Компартии. В 1957 г. Молотов предпринял неудачную попытку убрать Хрущева, и стараниями своих противников был отстранен от партийного руководства, а затем, в 1962 г., и вовсе исключен из партии. Молотов закончил свою политическую карьеру на незначительных дипломатических должностях в Монголии и Австрии, а восстановиться в КПСС ему разрешили только в 1984 г. В 1986 г. Молотов скончался в возрасте 96 лет, и пышных проводов он не удостоился. Теперь во главе СССР стоял обуреваемый жаждой реформ Михаил Горбачев, и его нисколько не интересовала реабилитация неисправимого сталиниста, каким был Молотов.

Хрущеву и его сторонникам было выгодно очернять деятельность Молотова на посту министра иностранных дел, выставляя его оголтелым адептом «холодной войны», противником мирных отношений с Западом и старомодным ортодоксом в идеологических и политических взглядах – в первую очередь по причине его неизменной верности памяти Сталина. Впрочем, Молотов на старости лет и сам давал поводы верить в этот упрощенно-нелепый образ. Нарком не оставил мемуаров, но в период с конца 1960-х гг. по начало 1980-х гг. он регулярно беседовал с советским журналистом и поэтом Феликсом Чуевым. Когда в 1991 г. Чуев выпустил русскоязычное издание «Ста сорока бесед с Молотовым» (английское название – Molotov Remembers, «Молотов вспоминает»), возник вопрос: в какой мере журналист приписал своему герою слова, которых тот не говорил. Правда, основательное изучение личных досье Молотова в русских архивах показало, что, судя по многочисленным статьям, которые бывший нарком написал на пенсии, но так и не опубликовал, Чуев в общем и целом его взгляды изложил верно.

И в разговорах с Чуевым на всевозможные темы, и в ненапечатанных статьях Молотов в первую очередь преданно защищает своего бывшего руководителя. Сталин не обладал политическим гением Ленина, говорит Молотов, но он был великим человеком и сыграл неоценимую роль в сохранении и развитии советской коммунистической системы. Также Молотов упорно оправдывает свои и сталинские репрессии против миллионов людей в 1930-е гг., называя их необходимой зачисткой от внутреннего врага – или «пятой колонны» – в советском обществе. Да, были ошибки и перегибы, признает он, но политика террора как средство обеспечения безопасности советской системы была, по сути своей, верна. Он говорил так: «Я считал всегда ответственным главным Сталина и нас, которые одобряли, которые были активными, а я все время был активным, стоял за принятие мер. Никогда не жалел и никогда не пожалею, что действовал очень круто. Но были и ошибки конечно»2.