Мик Джаггер - Филип Норман Страница 5

Дабы стать, что называется, «звездой», уникального таланта в той или иной области шоу-бизнеса недостаточно; похоже, еще необходима внутренняя пустота, столь же бездонная и черная, сколь ослепителен звездный свет.

Из нормальных, счастливых, гармоничных людей, как правило, не выходит звезд. Гораздо чаще звездами становятся те, кто в ранние годы пережил некие лишения или тяжелую травму. Отсюда их бешеное стремление к богатству и славе любой ценой, отсюда их ненасытная жажда всеобщей любви и внимания. Мы возводим их в ранг практически божеств, но, как ни парадоксально, видим в них греховнейших из людей, мучимых демонами прошлого и страхами настоящего, зачастую обреченных погубить свой талант, а затем и себя алкоголем, или наркотиками, или тем и другим. С середины XX века, когда возник феномен звезд мирового масштаба, самые яркие отвечали всем или некоторым из этих критериев — от Чарли Чаплина, Джуди Гарленд, Мэрилин Монро и Эдит Пиаф до Элвиса Пресли, Джона Леннона, Майкла Джексона и Эми Уайнхаус. И как тогда объяснить Мика Джаггера, чья жизнь ничем подобным не омрачена?

Джаггер отринул традицию с первым своим вздохом. Ждешь, что звезда родится в условиях, не внушающих оптимизма, — это оттенит последующий взлет: убогая хижина в Миссисипи… морской порт свободных нравов… гримерная ветхого мюзик-холла… парижские трущобы. Как-то не предполагаешь, что звезда родится в комфортабельной, хоть и тоскливой обстановке английского графства Кент.

Юг Англии всегда был самым богатым, самым привилегированным регионом страны, но вокруг Лондона сгрудилась горстка районов, весьма снобски называемых «ближние графства». Кент из них самый восточный, на севере упирается в устье Темзы, на юге — в священные Белые скалы Дувра и Ла-Манш. Как и его знаменитый уроженец, Кент многолик. Одни объявят его «английским садом»: зеленые холмы Уилда, яблоневые и вишневые сады, поля хмеля, конические хмелевые сушилки красного кирпича. Другие припомнят великолепие Кентерберийского собора, где встретил свою смерть «мятежный поп» Томас Бекет, или величественные особняки — Ноул-хаус, Сиссингхёрст, — или поблекшие викторианские курорты Маргейт и Бродстерс. Третьи подумают о крикете, о диккенсовских «Записках Пиквикского клуба», об уважаемом городе Роял-Танбридж-Уэллс, чьи обитатели до того пристрастились писать в газеты, что псевдоним «Негодующий из Танбридж-Уэллса» стал обозначать любого престарелого британского холерика, что обрушивается на современные времена и нравы. («Негодующий из Танбридж-Уэллса» сыграет не последнюю роль в нашем повествовании.)

Две тысячи лет, что миновали с высадки римских легионов Юлия Цезаря на берег нынешнего Уолмера, Кент был, скорее, перевалочным пунктом: в Кентербери «со всех концов родной страны» ^[12] сбирались паломники у Чосера, оттуда армии отправлялись в Европу воевать, в наши дни потоки товаров и пассажиров направляются в порты Дувра и Фолкстона, в Евротоннель и обратно. В результате не поймешь, где же располагается истинное сердце графства. Заметна, конечно, некая особая кентская картавость, слегка отличная от соседнего Сассекса, в каждом городе, даже в каждой деревне иная, но основной прононс диктуется метрополией, которая незаметно переходит в северные свои окраины. Первыми лингвистическими колонизаторами стали кокни Ист-Энда, что каждое лето прибывали вагонами на сбор урожая; с тех пор лондонский английский распространился повсюду через многочисленные «спальные деревни» городских офисных служащих.

Джаггер — не кентская фамилия, но и не лондонская, хотя у Диккенса в «Больших надеждах» есть адвокат Джаггерс; ^[13] ее родина — миль двести к северу, в районе Галифакса в Йоркшире. Самый знаменитый ее носитель (в период «Street Fighting Man») смаковал сходство с «jagged», ^[14] утверждая, что когда-то фамилия означала «поножовщика» или «разбойника», но в действительности происходит она от староанглийского «jag» — «куча», «груда» — и характерна для возчика, разносчика или уличного торговца. До Мика среди ее обладателей была лишь одна звездочка — викторианский инженер Джозеф Хобсон Джаггер, изобретший эффективную систему выигрыша в рулетку и отчасти, вероятно, вдохновивший знаменитый мюзик-холльный номер «The Man Who Broke the Bank at Monte Carlo». ^[15] Таким образом, прецедент имеется — это семейство уже срывало банк.

Подобные меркантильные устремления не владели отцом Мика, Бэзилом Фэншо Джаггером (которого все называли Джо) — он родился в 1913 году и воспитывался в здоровой атмосфере альтруизма. Отец Джо, йоркширец Дэвид, директорствовал в сельской школе во времена, когда все ученики сидели в одной комнате на длинных деревянных скамьях и писали мелками на досках. Несмотря на худобу и небольшой рост, Джо оказался прирожденным спортсменом — ему прекрасно давалась любая легкая атлетика, но особенно талантлив он был в гимнастике. Если учесть воспитание, идеализм и самоотверженность, неудивительно, что он выбрал карьеру, как это тогда называлось, физрука — учителя физической подготовки. Отучился в университетах Манчестера и Лондона, а в 1938 году был назначен физруком в Государственную восточную центральную школу в Дартфорде.

Дартфорд находится на крайнем северо-западе графства Кент, то есть практически в Восточном Лондоне — до крупных городских вокзалов Виктория и Черинг-Кросс оттуда поездом едва ли полчаса. Город расположен в долине реки Дарент, на пути чосеровских паломников, и известен тем, что там в 1381 году Уот Тайлер разжег крестьянское восстание против подушного налога короля Ричарда II (то есть бунтарство у нашего героя, видимо, в крови). Ныне город всплывает — правда, сотни раз за день — только в радиосводках о дорожных пробках в Дартфордском тоннеле под Темзой и на близлежащем мосту между Дартфордом и Тарроком, центральной дорожной артерии из Лондона на юг. В остальном же это обычный топоним на дорожном знаке или на станционной платформе, а многовековая история рыночного и пивного города почти стерта с лица земли офисными зданиями, многочисленными торговыми центрами и еще более многочисленными жилищами всевозможных лондонских работников. На исходе Викторианской эпохи и по сей день через Дартфорд течет не только транспорт; в отдаленной деревушке, по знаменательному совпадению называющейся Стоун, расположено неприветливое строение, прежде известное как Психиатрическая лечебница Восточного Лондона, а ныне, в наши более деликатные времена, переименованное в Стоун-хаус.