Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Джон Гибсон Страница 5

В одиннадцать часов мы все вместе отправляемся в достроечный бассейн. Вода в нем зеленая и неподвижная. Наша лодка находится в самой его середине. Она готова к первому погружению. Мы, словно в лифте, медленно опустимся на дно и сразу всплывем. Работники верфи ничем не рискуют. Мы забираемся в лодку и ждем на главном посту начала испытания на герметичность. Давление воздуха в лодке поднимают до определенного значения – если воздух не вырвется наружу, значит, и вода не сможет проникнуть в лодку.

В половине двенадцатого клапаны вентиляции цистерн ненадолго открывают, и лодка опускается на несколько дюймов. Медленно и осторожно этот процесс повторяют до тех пор, пока весь корпус не оказывается под водой. Механики ходят по лодке с важным и задумчивым видом. Это их время. В дальнейшем главному механику не раз придется доказывать значимость своего положения помощнику командира, который заведует электрической частью и личным составом. Столь широкий круг полномочий несколько раздражает командиров отделений.

Испытания проходят нормально. Лодка не течет и не кренится. Мы всплываем, и представители верфи делают запись в одной из своих многочисленных таблиц: «Р-339». Пробное погружение. Удовлетворительно».

Выбираемся на солнечный свет и с радостью вдыхаем свежий воздух. В столовой верфи нас ожидает сытный завтрак. Сегодня суббота, поэтому работу заканчиваем в полдень. У нас большие планы на день. Впереди грандиозное чаепитие, веселый вечер, а после обеда – поход в кино. В гостиницу вернемся далеко за полночь, переполненные впечатлениями, джином и осенним озоном.

Наконец мы покинули достроечный бассейн. Легко скользя по воде, лодка проходит под мостом, который развели по этому случаю. Она еще не принадлежит нам. Среди членов экипажа слоняются гражданские: представители фирмы хотят убедиться, что их малютка здорова и готова к дальнему плаванию.

Воскресное утро. Завтракаем на борту вместе с экипажем сопровождающего нас датского сторожевого корабля. Наши внутренности обжигает курица с карри, похмелье, донимавшее после прощального вечера, почти исчезает. День чудесный, но здесь, в море, мы чувствуем себя немного одиноко.

Покрытая яркой зеленью городская набережная остается за кормой, и те сотрудники верфи, что работали с нами до последнего момента, уже сконцентрировали внимание на следующей подводной лодке. Если для нас первый выход в море – событие весьма знаменательное, то для города и верфи – вполне рядовое. Во время войны подводные лодки уходили со стапелей в достроечный бассейн, а из бассейна в море бесконечным потоком. И все же рабочие верфи должны запомнить номер, изображенный белый краской на нашей боевой рубке. Возможно, однажды они прочитают в утренней газете о наших подвигах и вспомнят о том, как вдохновенно мы занимались в недостроенной лодке.

Удалившись от берега, мы повернули на север и вечером пересекли Ливерпульский залив. Дизели вибрировали, лодка подрагивала, словно живое существо, разрезая узким носом водную гладь между островом Мэн и заливом Солуэй-Ферт.

Мы снова были в море и снова были моряками. Воодушевленные этим, принялись нести вахту, как будто и не было этих безмятежных восьми недель, проведенных в Барроуин-Фернесс.

Впереди нас ждали нелегкие времена. Предстояли три месяца интенсивных занятий и затем плавание вместе с начальником боевой подготовки, под его неусыпным контролем. Подводная лодка станет за это время послушным орудием в наших руках: она будет погружаться и всплывать, посылать снаряды и торпеды в нужное время и в нужном направлении, повинуясь легкому движению наших пальцев.

Солнце закатилось. Справа на траверзе был мыс Голуэй. К тому времени, когда мы покинули Ирландское море, над горизонтом сгустилась ночная тьма. Мы смотрели на восток, туда, где должно было взойти солнце, глазами вчерашних школьников, готовящихся к новой взрослой жизни, и сердца наши были преисполнены надеждой.