Туполев - Николай Бодрихин Страница 5

Свой род Андрей Николаевич Туполев прослеживал до начала XIX века, до заветной Сибири, где его прадед (со слов Николая Ивановича Туполева) «был выборным атаманом казачьей части сибирского войска». Дед Андрея Николаевича, Иван Андреевич, преподавал в Томской гимназии, а десятерым своим детям дал систематическое образование. «Я думаю, что именно в этом поколении Туполевы стали не сословно, а по существу настоящими русскими интеллигентами», — вспоминал позднее конструктор.

Отец во времена царствования Александра II учился в Петербургском университете на юриста. Разумеется, он, как и многие молодые люди, считавшие себя передовыми, просвещенными, либеральными, пекущимися о судьбе России, сочувствовал революционерам и прочим оппозиционерам. И хотя отец Андрея практически не участвовал в революционной деятельности, не состоял в «Народной воле», после убийства царя в начале 1880-х его, как и многих других подозрительных студентов, исключили из университета. Николаю Туполеву запретили жить в обеих столицах и даже в губернских городах. Куда же податься с семьей, в которой уже были дети? Решили искать счастья на родине жены — Анны Васильевны, которая когда-то училась в гимназии в Твери, а во время знакомства с Николаем Ивановичем жила в Корчеве. «Мама наша была из очень образованной семьи. Сестры ее все окончили тверскую гимназию с золотыми медалями. Братья все были с высшим образованием. Мы росли в очень культурной среде, среди ее родственников», — вспоминала младшая сестра А. Н. Туполева — Наталья Николаевна Зельтина ^[3].

Молодая чета с детьми сняла было квартиру в Корчеве (ныне исчезнувшем городе, затопленном Московским морем), но, помыкавшись, решила устроиться в более отдаленном месте. На свои небольшие сбережения и на приданое жены Николай Иванович Туполев купил в Корчевском уезде небольшую усадьбу Пустомазово. Напомним читателям, что города Кимры в те годы не существовало, но было большое село Кимра, славившееся изготовлением самой разной обуви — от обыденных лаптей до претенциозных и, как сказали бы сегодня, «навороченных» кожаных башмаков с латунной отделкой.

Усадьба располагалась возле речушки Лужменки (А. Н. Туполев в свих воспоминаниях называет ее Лунинкой, а его сестра — Луженкой. — Н. Б.), неподалеку от ее впадения в Малую Пудицу. Близ Пустомазова располагались деревни Усово, Симоново, Устиново… До большого села Ильинского, существующего и сегодня, шел добротный «большак».

Возможно, здесь, в недалеком Ильинском, в церкви Смоленской иконы Божией Матери, поставленной еще в 1796 году, в последний год царствования Екатерины II, и был крещен Андрей Николаев сын Туполев… Точнее сказать трудно: архивы Тверской епархии неполные, в самих храмах свидетельства о крещениях, совершенных в XIX веке, отсутствуют.

Ю. В. Крюков пишет: «Туполевы стали владельцами 84-х десятин, или, по-нынешнему, 91,6 гектара земли. Большой усадебный дом с одной стороны окружал сад, с другой — хозяйственные постройки, за которыми стелились поля, луга, выгоны. Дом стоял на фундаменте из крупных диких камней и смотрел на мир не по-деревенски большими окнами». Сам Андрей Николаевич вспоминал позднее, что только четыре десятины земли были пахотными, остальное — лес и болота. Семья вела фактически тяжкую крестьянскую жизнь: других источников для существования не было.

«Я бы не сказал, что семья была патриархальной, семья была, бесспорно, передовая. Жили очень скромно. Никогда на столе у нас не было ни водки, ни вина», — рассказывал Андрей Николаевич в своих последних, записанных на магнитофон в 1972 году и позднее опубликованных воспоминаниях ^[4].

Андрей в молодости был крепко сбитым, здоровым, толковым и выносливым парнем, умевшим обращаться и с плугом, и с цепом, и с косой, и с молотом, и с ружьем, и с рыбацкой снастью. Его помощь для отца, для домашнего хозяйства, скоро стала первостепенной.

«Своя земля, свой дом давали относительную независимость, возможность кормиться своим трудом и помогать крестьянам — это стремление, как мы знаем, было распространено в ту пору среди революционно настроенной интеллигенции, студенческой молодежи», — пишет Ю. В. Крюков. Он же отмечает, что в памяти крестьян Туполев-отец остался хозяином строгим, но справедливым. Семья была уже большая, когда в 1888 году родился шестой ребенок — Андрей, и его, когда подрос, заставляли работать: на Руси в подобных семьях даром хлеб никто не ел, все работали в меру своих сил и возможностей. Материальное положение Туполевых всегда было сложным, были и пожары, и засуха, к 1898 году дело даже дошло до продажи усадьбы за недоимки.

То небольшое время, что оставалось у Андрея после выполнения многочисленных обязанностей по дому, он проводил с братьями и сестрами, со знакомыми деревенскими ребятишками. Одному из них — Васе Соколову предстояло сыграть заметную роль в отечественном самолетостроении. Вася был сыном деревенского столяра — Василия Ивановича: профессия столяра в русских деревнях, где почти каждый хозяин был высококлассным плотником, говорила о его исключительной квалификации. Естественно, сын перенял от отца какие-то навыки, что было заметно и по его более тонким и изощренным игрушкам, и по умению быстро сделать «чижа», лук-самострел или рогатку. Потихоньку перенимал мастерство и внимательный Андрей. Позднее, фактически став у руля советского авиастроения, он устроил Василия Васильевича Соколова у себя в ЦАГИ, поручив ему изготовление полномасштабных деревянных макетов новых самолетов — важного этапа производственного цикла. Заметим, что ни одна из туполевских машин, от АНТ-2 до Ту-160, не миновала этого этапа. В должности начальника цеха Василий Васильевич Соколов проработал до восьмидесятых годов…

Но вернемся в Пустомазово начала XX века. Глава семьи — Николай Иванович, несмотря на многие жизненные лишения, был человеком добрым, но «заводным»: при виде сыновнего разгильдяйства или лени он был скор на расправу и мог немедленно «отпустить леща», а то и выпороть.

Сразу после установления советской власти Туполевы создали в усадьбе сельскохозяйственную артель, фактически объединившую прежних хозяев с бывшими наемными работниками. Но в лихолетье революционной ломки старого, как всегда, нашлись люди — чиновники новой волны, обличенные властью, не поверившие в фактически насажденный снизу социализм. Суворовский волостной исполком постановлением от 30 января 1919 года принял Пустомазово на особый счет, подозревая, что Туполевы создали сельскохозяйственную артель только как прикрытие, чтобы оставаться в своем имении. И вновь Туполевы оказались под бдительным оком надзора, и вновь с другой, противоположной стороны новой классовой баррикады.

Артель назвали «Батрак», ее организатором и руководителем стала родная сестра Андрея Николаевича Наталья Николаевна. Каждое лето на помощь этой артели приезжали из Москвы молодой Андрей Туполев со своими товарищами: Владимиром Петляковым, Александром Путиловым, Николаем Некрасовым, братьями Иваном и Евгением Погосскими… В 1923 году артель «Батрак» переименовывается в Товарищество «Пустомазово». Районные архивные документы свидетельствуют: «Товарищество составилось из бывших владельцев имения — К. Я. Зельдина (муж младшей сестры Андрея Николаевича, Натальи Николаевны), его родных и еще нескольких граждан. Работы производятся удовлетворительно». В 1924 году Кимрская уездная земельная комиссия постановила признать Пустомазово госимуществом. Члены артели добились отмены решения, но в 1925 году вышел декрет ЦИК и СНК СССР о лишении бывших помещиков прав на землепользование. Местные власти упорно видели в Туполевых помещиков, искажая истину: они утверждали, что «местное население недоброжелательно относится к пребыванию Туполевых в своем бывшем „имении“». 23 июля 1928 года президиум губисполкома, в присутствии самого конструктора А. Н. Туполева (ставшего к тому времени уже известным в стране специалистом), несмотря на ходатайство начальника ВВС РККА П. И. Баранова, отказался передать «гражданину Туполеву в единоличное пользование имущество и земельный участок в бывшем его имении». Взамен предложили участок земли в другом районе губернии. Добившись выдворения бывших хозяев, власти, как это не раз бывало, тут же забыли и о хозяйстве, и о бедняках нового колхоза. А хозяйствование в стороне от больших дорог в беспредельной России всегда было архисложным, если не сказать гибельным. Года через три, в особенно морозную зиму погиб сад, вырубили на дрова только поднявшийся, насаженный отцом Андрея сосновый лес, строения не ремонтировали, все было запущено. До боли знакомая картина…