Русская революция в Австралии и "сети шпионажа" - Юрий Артемов Страница 5

Что касается «работы в РСДРП», то трудно судить о том, что именно она собой представляла и имела ли она вообще место. Насколько существенной была «военная пропаганда»? Если она дала основания для ареста, и этот арест произошел, то наказание для тех лет представляется необычно мягким – перевод в Елисаветград. Не в Сибирь, а в центр Украины, в город вполне приличный, экономически и культурно развитый. Не хуже Баку. Странное решение для военного суда, который с младшим офицером мог и обязан был поступить более сурово. В стране бушевала революция, и правящий режим с инакомыслящими не церемонился.

Нельзя исключать, что эпизод с революционной пропагандой и арестом являлся если не выдуманным, то несколько приукрашенным – с целью придать анкетным данным нужный идеологический оттенок. Можно ли за это упрекать Симонова? Слишком жестокой и безжалостной была советская бюрократическая система, которая могла прицепиться к любым мелочам в биографии. Вот еще пример. Только в самой первой своей анкете в графе «национальность» он записал себя мордвином ^[14]. Во всех последующих именовал русским ^[15].

Но вернемся к событиям, последовавшим за арестом и переездом в Елисаветград. В 1906 году Симонов демобилизовался и вернулся к бухгалтерской деятельности. Если исходить из материалов личного дела, это произошло уже за пределами России, в Харбине. В 1906–1908 годах – служба в некой компании «Кваристрем и К», в 1908–1910 годах – в одном из харбинских банков ^[16]. Однако эта информация противоречит данным, которые Симонов приводил в письме Ф. Стрёму и которые видятся более правдоподобными. По всей вероятности, в общении со шведским социал-демократом Петр Фомич был более искренен, а затем спохватился, сообразив, что не все следует знать чиновникам наркомата.

Стрёму он признался в том, что вплоть до 1912 года России не покидал и работал в Хабаровске – управляющим издательского товарищества «Приамурье». Оно выпускало ежедневную газету – «обыкновенную с прогрессивными тенденциями, по образу милюковской „Речи“» ^[17]. Эта деятельность была прервана досадным инцидентом. Когда главный редактор угодил в тюрьму (причиной послужила статья, освещавшая махинации одного из местных воротил), исполнять его обязанности взялся Симонов. После освобождения шефа в начале 1912 года, на Крещение, Петр Фомич представил ему полный финансовый отчет, однако в кассе не хватало наличности – 400 или 450 рублей. Эту недостачу Симонов восполнил предъявлением векселя на указанную сумму, подписанного «одним знакомым деловым человеком», который «не мог отказаться от уплаты указанного векселя». Вроде бы дело уладилось, но в скором времени его задержали и взяли под стражу. Произошло это во Владивостоке. Симонову удалось добиться освобождения под подписку о невыезде, но предписание было им нарушено и он покинул Россию ^[18]. Вот тогда и перебрался в Харбин.

В Китае пробыл недолго. Причин, заставивших его отправиться совсем в дальние края, мы не знаем. В том же 1912 году переехал в Японию, затем на Филиппины, а оттуда – в Австралию.

Историю эту можно интерпретировать по-разному и не обязательно в пользу Симонова. По существу, он бежал, причем не из-за политического, а из-за уголовного преследования.

Его доавстралийскую биографию сложно квалифицировать как чистую и незапятнанную. Неясности налицо. По всей видимости, революционером он не был, а вел обыкновенную жизнь мелкого служащего. Получил образование, отслужил в армии, проштрафился, но избежал серьезного наказания, трудился в частных компаниях, запутался в финансовых расчетах и вынужден был распроститься с Россией.

Симонов не был положительным героем без страха и упрека. Такие появляются на страницах романов, а в жизни редко встречаются. Но что с того? Реальные люди со своими слабостями, недостатками намного интереснее тех картонных фигур, которых советские авторы изображали в книжках из библиотечки «Пламенные революционеры». С подмоченной биографией туда было не попасть. Хотя, в конце концов, Симонов и впрямь стал пламенным революционером, и особенности его личности делают эту метаморфозу весьма впечатляющей.