Власов как "монумент предательству" - Олег Смыслов Страница 5

Остро ощущались и переживания многих командиров, связанные с неизменным проведением «классового подхода» в явно гипертрофированной форме. Начальник Инженерного правления РККА Н.Н. Петин получил высокое звание «комкор». Но ведь всё познаётся в сравнении. Его коллеге — начальнику АБТУ РККА И.А. Халепскому присвоили ещё более высокое звание командарма 2-го ранга. И Петин жаловался своему заместителю Смирнову: «Разве нам с тобой, Серёжа, можно было ждать чего-нибудь хорошего, ведь ты поп, а я бывший офицер».

Весьма болезненно реагировали командиры, особенно молодые, на проявление откровенной грубости, а то и неприкрытого хамства со стороны старших начальников. Это началось буквально с первых дней создания армии «нового типа». Многие искренне полагали, что с отменой военных званий и знаков различия, ликвидацией титулования всякая вежливость является чуть ли не дурным тоном. Негативно влиял и чрезвычайно низкий общеобразовательный уровень подавляющего большинства выдвинутых «с низов» командиров, даже не представлявших себе, что обращение начальника с подчинённым может быть вполне вежливым. И когда кое-кто всё-таки высказывал сетования по поводу излишней грубости со стороны тех или иных начальников, они не без гордости отвечали: «Мы университетов (вариант: академиев) не кончали». Выступая на совещании в ПУРе в феврале 1935 г., начальник Военно-политической академии Б.М. Иппо говорил: «Значительная часть слушателей не отвечает требованиям. Мы в наших академиях вынуждены обучать людей арифметике, самому элементарному правописанию. Ведь он ещё пишет не «донесение», а «донисение», он ещё пишет не «взвод», а «звод».

Зато «матерный язык» такие, не обременённые культурой, командиры осваивали чуть ли не в совершенстве…» {21}.

К слову, сам Власов «академиев» не заканчивал, но при этом слыл «виртуозным матерщинником», а ещё отличался «поразительной неграмотностью», то есть писал с чудовищными ошибками. «Власов писал со множеством грамматических и орфографических ошибок», — напишет в своей книге Л. Млечин {22}. Но зато он был «в доску» свой из крестьян-середняков села Ломакино. В белых и иностранных армиях не служил, в других партиях не состоял, в старой армии не служил, на территории, занятой белыми, не был, в плену во время Гражданской войны не был, в оппозициях и антипартийных группировках не участвовал. В общем, свой, на все сто!

Пётр Григорьевич Григоренко оказался непосредственным свидетелем присвоения новых званий. В частности, он пишет: «Дело в том, что знаки различия для званий были оставлены те же самые, что носились по должностям (квадраты, прямоугольники, ромбы). Но звания давали (по знакам) значительно ниже должностных. Бывали даже случаи, когда человек, носивший по должности три ромба, по званию вынужден был одевать три квадрата. Померанцев вместо трёх ромбов одел по званию один. Вишнеревский вместо двух — тоже один. Оба этих присвоения относились к числу «счастливых» случаев. Как правило, бывало хуже. Бывало немало случаев, когда человек получал не только более низкие знаки, но и интендантское звание, что для командного состава было оскорбительно. Многие старались скрыть свои новые знаки. Широко, в холодное время года, стали пользоваться бекешами, на меховые воротники которых петлицы не нашивались. Ходили всяческие горькие шуточки. Начальник штаба УРа (у Померанцева), получивший звание первым в УРе, вместо двух ромбов одел один и на следующий день шутил: «У моего сына в школе ребята спрашивают — что теперь твой папа носит? — а он — один ромб и одну дырочку». Другие на подобный вопрос отвечали: «Две шпалы… на двух петлицах». Была масса обиженных. Был даже случай, опубликованный в приказе Наркома обороны, когда офицер отказался от присвоения ему звания. И нарком без зазрения совести писал об этом офицере в приказе: «Всю свою службу околачивался в штабах». Этим он пытался обосновать оскорбительно низкое звание, но унизил штабную службу. Помню, какое невыгодное впечатление произвёл этот приказ на штабных командиров. Их теперь официально отнесли к второстепенным военным работникам.

Высокие командирские звания получали лишь те, кто всё время командовал. Годы учёбы, служба в штабах и тылах, преподавательская работа не только не учитывались для званий, а влияли отрицательно. Звания присваивали центральные комиссии. Одну возглавлял Будённый, другую Тимошенко. Рассказы о работе этих комиссий передавали из уст в уста. Вот, например, Будённый открывает заседание. Мелкий военный чиновник докладывает прохождение службы. Например: в армии пять лет. Командовал взводом, ротой, недавно назначен командиром батальона. Будённый изрекает «майор». Все соглашаются. Никто даже фамилией не интересуется. В то же время военнообразованные, знающие своё дело начальники штабов дивизий, начальники оперативных отделов корпусов тоже очень часто получали звание майора. А вот доклад о другом кандидате. Подпоручик старой армии, участник Гражданской войны, на штабных должностях; окончил военную академию, сейчас преподаёт в ней. Будённый: давно служит, но как-то всё где-то по закоулкам. Дадим ему полковника интендантской службы. Человеку нанесена самая тяжкая обида.

Интендант по-тогдашнему — это вроде не военный. Я лично знал молодого человека с тремя ромбами. Он работал в Управлении боевой подготовки Красной Армии инспектором физической культуры и спорта. Ожидая звания, он был буквально больным:

«— Дадут мне интенданта», — сокрушался он. И как же он радовался, когда ему дали старшего лейтенанта, т.е. три квадрата вместо трёх ромбов. Но оскорбительные интендантские звания давали широко, распространённо. Я видел начальников штабов полков и дивизий, начальников оперативных отделов дивизий и корпусов с интендантскими званиями. Это было оскорбление людям, но это было и унижение важнейших должностей, подрыв престижа этих должностей. О людях с интендантскими званиями, какой бы они пост ни занимали, презрительно говорили: «У него три шпалы на зелёном поле (на зелёных петлицах). Да что иное и могли сделать «икона с усами», как назвал Будённого генерал Шарабурко, «дубовый маршал», как звали в армии Тимошенко. Им и подобным вверили это ответственное дело, чтобы они натворили побольше недовольных и тем помогли выявить тех, кто способен не соглашаться с начальством, не говорить «спасибо», когда плюют в глаза. Впоследствии многие из арестованных офицеров рассказывали, что одним из обвинений было: «Проявил недовольство полученным званием и высказывал критические суждения» {23}.

А Власова оценили на «майора», всё-таки командовал взводом, ротой, батальоном. Правда, был и на преподавательской работе, служил в штабе.

Согласно Постановлению ЦИК и СНК Союза ССР от 22 сентября 1935 г. № 19/2135 {24} срок пребывания в звании «лейтенант» устанавливался — три года, срок пребывания в звании «старший лейтенант» — три года и в звании «капитан» — четыре года. Словом для получения звания «майор» было необходимо в соответствии с занимаемой должностью прослужить всего лишь десять лет. Власов на момент аттестации после окончания пехотной школы прослужил пятнадцать! А значит, ещё целых пять лет вроде бы как пересидел.